Федор Годунов. Потом и кровью
Шрифт:
От дворца до Фроловских ворот было совсем недалеко. Всего-то и нужно, мимо всё того же Успенского собора пройти и колокольню обогнуть. Вот только таким образом я как раз мимо стрельцов, что у входа во дворец расположились, пройти должен был. Если узнают, на том мой побег скорее всего и завершится. Вся надежда на предрассветный сумрак, монашескую одежду и то, что на меня внимания не обратят. Тут таких в рясах и подрясниках много шастает.
Иду уверенно, не таясь, внимательно разглядывая кладку из белого камня под ногами. Ни к
Вот только волновался я зря. Стрельцы если в сторону куда-то идущего послушника и взглянули, то так, мельком. Мало ли куда божий человек спешит? Во дворец не ломится, и ладно!
Точно так же без приключений миновал Успенский собор, обогнул тянущуюся к небу колокольню и невольно замедлил шаг, вглядываясь в темнеющий зев прохода в Фроловской башне. Навстречу шарахнулась одетая в тёмное фигура.
— Федя!
— Заждалась? — прижал я к себе дрожащую сестрёнку. — Что патриарх? Отправил служку к звонарю?
— Вместе со мной шёл. На колокольню уже поднимается.
— Значит, и нам наготове нужно быть, — кивнул я царевне.
К сестре я зашёл сразу после того, как вернулся во дворец. Объяснил, что ничего хорошего ни меня, ни её не ждёт, сообщил о своём побеге и с большим трудом уговорил бежать и её. Вот она на утренний молебен в Успенский собор пошла, а там служка по велению патриарха царевну через другой вход и вывел. Правда, бежать нам придётся в разные стороны. Я сначала, путая следы, в сторону Волги с Чемодановым рвану, а Ксению Семён Годунов из Москвы под шумок вывезет да через Белое море в Данию увезёт. Там сейчас Христиан IV правит. Должен на время приютить несостоявшуюся невесту родного брата.
— Ты главное у меня за спиной держись. Как через мост перебежим, сразу налево сворачивай. Там тебя Семён будет ждать. Все за мной в погоню кинутся, а вы тем временем спокойно через другие ворота уедите.
Гулко ударил колокол. Пора! Это сигнал окольничему, чтобы вместе со своими людьми нам навстречу пробивался.
— Бежим!
Схватив Ксению за руку, я устремляюсь под арку Флоровской башни. И тут же торможу, попав в перекрестье глаз десятка стрельцов. Те обернулись, всматриваясь в две укутанные в рясы фигуры, десятник, поправив саблю на боку, шагнул навстречу.
«А где же Чемоданов с боевыми холопами»? — едва не задал я вопрос в пустоту.
Ну, не стрелецкому же десятнику за опоздание окольничего отвечать? Может дядька моё послание и в глаза не видел и сидит сейчас у себя в хоромах, сбитень пьёт.
— А ну, пост… — запнулся на полуслове десятник, всматриваясь мне в лицо. — Так это же!
Рёв десятка глоток заглушил его слова и под арку ворвалась толпа вооружённых людей, тут же накинувшаяся на не ожидавшую нападения стражу. Проход под башней заполнился звоном железа, яростными криками, стонами раненых. Я выхватил нож, приготовившись встретить рванувшего саблю десятника.
—
Впрочем, подгонять меня было не нужно. Швыряю нож в ближайшего стрельца и тяну за собой Ксению. Мой противник увернулся, отпрянув в сторону, но при этом не только драгоценное мгновение потерял, но и другому стражнику дорогу перегородил, дав нам возможность проскочить к выходу из арки. Сзади дружно затопали по камню холопы Чемоданова.
— Решётку опускай! — стеганул в спину рёв раненого десятника. — Фитили пали!
Ну, про фитили — это он сгоряча! Пока искру выбьешь, пока порох в затравочное отверстие высыпешь. К стрельбе опять же изготовиться нужно. В общем, с фитильными пищалями, даже если они заранее заряжены, мороки много. Навскидку стрелять не получится. Я к тому времени уже и мост проскочить успею.
А вот про решётку он зря! Опущенная решётка в мои планы никак не вписывается!
Ускоряюсь ещё сильней, не выпуская руку девушки, в два прыжка выскакиваю на мост и вздрагиваю от треска ударившего в камень железа.
— То дело! — задорно рассмеялся бородач с пистолями в руках, улепётывающий вслед за мной. — Сами себе дорогу перекрыли, дурачьё!
«Ага. Может и дурачьё», — зябко передёрнул плечами я, проскакивая мост. — «А только не успей я немного и нас бы с Ксенией этой решёткой к камню припечатали»!
— Сюда, государь! — вывалился из-за книжной лавки Михайло, сын Чемоданова, держа двух коней за узду. — Быстрее!
Рядом оказался Семён, молча дёрнув царевну в сторону лавок.
Должны уйти под шумок. тем более, что у Годунова здесь своих людишек хватает. Значит, и мне спасаться нужно.
Рывком забрасываю тело в седло и сходу бросаю коня вскачь, одним махом вырываясь в торговые ряды, уже основательно заполненные толпой. Копыта гулко зацокали по деревянному настилу из толстых досок, уложенных между каменными лавками. Следом пристраивается ещё несколько всадников, сформировав за моей спиной небольшой отряд.
— С дороги! — рявкнул вынырнувший откуда-то сбоку окольничий, потрясая саблей. — Затопчем!
Люди отхлынули в стороны, освобождая путь. Крики, гомон, бабий визг. Кто-то грозит нам вслед кулаком, другие выкрикивают проклятья.
— Так это же Федька Годунов?! — ахнул кто-то из толпы, узнав меня несмотря на одетый подрясник и заполошно заорал во всю глотку. — Держи его! Не дайте вору уйти, люди добрые!
Откуда же ты такой голосистый взялся, а?! Чисто труба иерихонская. Когда вернусь, найду и язык вырву!
— Держи вора! — подхватили в толпе.
— Ах вы, охальники! — вскинулся у меня за спиной один из всадников. — Царя вором называть?! Вот я вам!
— Стой! Потом! — рявкнул я, извернувшись на полном скаку. — Не сейчас! Уходить нужно!