Федор Михайлович Достоевский
Шрифт:
Достоевский считал свой брак с Анной Григорьевной воскресением в новую жизнь, и есть глубокий смысл в том, что венчание в Троицко-Измайловском соборе он назначил именно 15 февраля 1867 года. Дату 15 февраля он запомнил на всю жизнь: 15 февраля 1854 года он навсегда покинул Омский каторжный острог. «Свобода, новая жизнь, воскресение из мертвых… Экая славная минута!» Анна Григорьевна — это новая жизнь, это воскресение в новую жизнь, это «будущее все — и надежда, и вера, и счастье, и блаженство».
Анна Григорьевна дала Федору Михайловичу первым ступить на ковер перед священником во время венчания, ибо по русскому народному поверию считалось, что тот, кто это сделает первым, будет
Однако счастье молодоженов было недолгим. Родственники Федора Михайловича, с утра до вечера находившиеся в их квартире, делали все, чтобы омрачить их радость. С горечью Анна Григорьевна видела, что редкая душевная близость, которая возникла у нее с Достоевским, когда он диктовал ей роман «Игрок», постепенно исчезала. А все потому, что бесконечные родственники практически ни на минуту не оставляли молодоженов одних. И тогда Анна Григорьевна почувствовала: настал момент, когда ее брак с Достоевским, в котором с ее стороны было прежде всего и главным образом преклонение перед великим писателем, а с его — следование своему пророческому голосу, что именно эта девушка принесет ему счастье, — этот брак может при благоприятных условиях перейти в большую и страстную любовь, а при неблагоприятных — кончиться разрывом.
Катастрофы, разрыва все же не произошло, главным образом благодаря решительности и энергии Анны Григорьевны, тем более удивительных, что она тогда, по собственному ее позднему признанию, была совершенным ребенком. Она сделала все от нее зависящее, чтобы переменить обстановку — уехать за границу, подальше от домашних неурядиц, от надоевших и опостылевших родственников, от всех кредиторов и вымогателей (писателю постоянно грозила долговая тюрьма).
Однако проект совместной поездки за границу был встречен в штыки петербургскими родственниками. Они потребовали, если поездка все же состоится, оставить им деньги на несколько месяцев вперед. Если учесть также требования кредиторов по журналу «Эпоха», то при такой раскладке получалось, что ни о какой поездке за границу и думать было нечего, ибо от последнего аванса «Русского вестника» у них не только ничего не осталось, но даже еще четырехсот рублей не хватало на нужды родственников и на претензии кредиторов.
Анна Григорьевна была в полном отчаянии, но ее отчаяние продолжалось недолго. Неожиданно для родственников, друзей и знакомых она продемонстрировала такую силу характера, что поразила и всех окружающих, и своего мужа прежде всего. Он никак не мог себе представить, что его Аня способна на такой шаг.
Анна Григорьевна интуитивно почувствовала, что речь идет не просто о спасении их брака, — речь идет о спасении его творческого гения. А ради этого она готова была всем пожертвовать. Анна Григорьевна решает заложить все свое приданое (мебель, серебро, вещи), и на эти деньги 14 апреля 1867 года молодожены уезжают за границу.
Глава девятая
Скитания по Европе
«…Я поехал, но уезжал я тогда со смертью в душе: в заграницу я не верил, то есть я верил, что нравственное влияние заграницы будет очень дурное, — рассказывает Достоевский о своих мрачных предчувствиях А. Н. Майкову. — Один… с юным созданием, которое с наивною радостью стремилось разделить со мною странническую жизнь; но ведь я видел, что в этой наивной радости много неопытного и первой горячки, и это меня смущало и мучило очень… Характер мой больной, и я предвидел, что она со мной измучается. (NB. Правда, Анна Григорьевна оказалась сильнее и глубже, чем я ее знал…)»
В 1883 году Анна Григорьевна составила краткий хронологический
Но за этой сухой хронологией стоят драматические события. Скитание молодоженов по Европе началось с Дрездена. Но медовый месяц Достоевского неожиданно оканчивается катастрофой: писателя вновь, как когда-то с Аполлинарией Сусловой, затягивает безжалостная и бездушная рулетка. Достоевский пытается бороться с этим наваждением и не решается признаться молодой жене. Наконец он не выдерживает и начинает убеждать Анну Григорьевну, что это единственный способ поправить их довольно тяжелое материальное положение и рассчитаться с долгами брата Анна Григорьевна согласилась, чтобы он отправился играть в Гомбург.
Еще когда он диктовал ей «Игрока», она поняла, конечно, что это автобиографическое произведение, но Анна Григорьевна даже и представить себе не могла, что власть рулетки над ним так всемогуща.
Изначальный мотив влечения Достоевского к игре — бедность. Действительно, он бедствовал почти всю свою жизнь, и трудно, пожалуй, во всей его четырехтомной переписке найти такие письма, где бы не шла речь о деньгах: то он собирался просить взаймы, то он хочет вернуть долг, то строит бесконечные проекты, чаще всего совершенно нереальные, как лучше разбогатеть. Таким образом, перед самим собой Достоевский всегда мог бы оправдаться: если бы деньги не были нужны «до зарезу», он бы не стал играть.
И эта навязчивая идея — выиграть «капитал», чтобы расплатиться с кредиторами, прожить, не нуждаясь, несколько лет, обеспечить детей в случае своей ранней смерти, а самое главное — получить, наконец, возможность спокойно поработать над своими произведениями (как Тургенев и Толстой, часто повторял он), а не на срок, под угрозой тюрьмы или описи имущества, — так овладела Достоевским, что он начал играть, чтобы выиграть.
Однако в одном из писем к Анне Григорьевне (рулетка была в Гомбурге, а Анна Григорьевна оставалась в Дрездене) Достоевский неожиданно делает важное признание: «Нервы расстроены, и я устаю (сидя-то на месте), но тем не менее я в хорошем очень даже состоянии. Состояние возбужденное, тревожное, — но моя натура иногда этого просит».
Это очень важное признание: игра становится самоцелью, нужда в деньгах оказывается предлогом и отодвигается на второй план. Страсть к рулетке ради самой рулетки, игра ради ее сладостной муки объясняется характером, «натурой» писателя, склонного часто заглядывать в головокружительную бездну и бросать вызов судьбе.
Игра была для Достоевского своего рода противовесом его трагической жизни: ему пятый десяток, из них десять лет он был выброшен из жизни — каторга и ссылка, он стоял на эшафоте, ожидая смерти; неудачным оказался первый брак, детей своих нет, кругом в долгах, эпилептик. Но самое главное даже не в этом. Он полон гениальных творческих замыслов, но пока сумел только один из них воплотить — «Преступление и наказание» (а когда начинал играть, еще и этого романа не было). Сумеет ли он воплотить остальные свои грандиозные замыслы?