Федоскины каникулы
Шрифт:
— Точно прибыли! — одобрительно сказал он, посмотрев на часы. — Минута в минуту.
— Армейская привычка, Антон Филиппович.
— А это что за довесок? — лысый мужчина кивнул на Федоса. — Может быть, его вместо грузила на леску насадим?
— Родственник. Кандидат на звание рыбака. Сдаст экзамен — присвоим.
— А какой экзамен? — спросил Федос.
— На послушание и на улов.
— Слушаться буду. А рыбу удить не умею.
— Ладно, посмотрим, строго судить не будем, — улыбнулся Антон Филиппович.
Он выкатил на улицу свой мотоцикл с коляской,
— Садись лучше со мной.
— Нет, я с Миколой.
Микола, не слезая с седла, нажал на стартер. Мотоцикл затарахтел, подпрыгивая, точно живой. Микола бросил взгляд назад, дернул рычаг на себя, мотоцикл рвануло вперед, и Микола с Федосом, оба в специальных шлемах, спустя несколько мгновений оказались уже за пределами села.
Федосу было немного страшновато.
Он крепко вцепился обеими руками в комбинезон Миколы. Ветер свистал по бокам, но достать Федоса за широкой Миколиной спиной не мог.
Микола сбавил скорость, наклонил голову:
— Держись, курносый нос, и рот не разевай, проглотишь ветер, тогда кто нам дождя с тучами нагонит?
Ехали полем, потом снова через какое-то село, потом по какой-то ухабистой дороге. Но разглядеть Федос ничего не успевал: все думал, как бы покрепче держаться, чтобы не упасть.
Наконец выскочили на широкую пойму, зеленую и словно подстриженную. Остановились. Подкатил и Антон Филиппович. Видимо, он всю дорогу ехал за ними.
— Прибыли на базу. Разгружайся. — Микола вытащил из гнезда и спрятал в карман комбинезона ключ зажигания.
А Федосу долго ли разгрузиться? Спрыгнул на землю — и все.
Трава в пойме скошена. Поодаль важно стояли молодые стога. На высоком берегу, у самой воды, — дубы. Под одним из них — шалаш. А за рекой, покуда хватает глаз, все луга и луга. Только у самого окоема [6] — лес.
Солнце стояло еще высоко. Река сверкала в его лучах червонным золотом.
— Как эта речка называется? — спросил Федос.
— Уса.
— Смешное название.
— Как бы ни называлась, а первым делом ополоснуться телом! — сказал бухгалтер и вытер скомканным носовым платком коричневую от загара просторную лысину.
6
Окоём — горизонт.
Взрослые разделись, полезли в воду. Они плавали, весело плескались. Антон Филиппович после каждого ныряния долго тряс головою и отфыркивался.
— А ты что же? — неожиданно вспомнил он о Федосе, тоскливо сидевшем на берегу. — Хочешь рыбаком стать — учить быть с водою на «ты». Без этого экзамен не сдашь. Эх, елки-палки, счеты без костяшек! Не вода — лечебная ванна! — Антон Филиппович раскинул руки и откинулся на спину.
— А тетя Настя не разрешила. — Федос покосился на Миколу.
Тот застыл на какое-то мгновение на месте — думал, наверно. Потом кивнул головою:
— На пять минут, понял? Дома — ни гугу!
— Ни гугу! — как клятву, торжественно повторил
Но войдя в воду, он далеко не пошел: не умел плавать.
— Ну, как водица наша? — спросил Антон Филиппович, выходя на берег.
— Теплая.
— Эх ты, «теплая»! — в тон ему произнес Антон Филиппович. — Теплым и суп может быть. Наша вода, брат, крепкая, как хорошо заваренный чай, ласковая, как материнские руки. Так оно, брат, и не иначе!
Простой способ ускорения лова
Рыбаки размотали удочки.
— Сейчас, Микола, я такую рыбицу поймаю, что и в ведро не влезет, — пообещал Федос. Ты мне только поскорее удочку размотай.
— Нет, брат, сегодня ты отдыхаешь.
— А я не устал.
— Тогда на завтра сил набирайся, нам не мешай.
— А ловить когда?
— Ловить на рассвете.
— А почему?
— Потому что коротка рыбацкая зорька предвечерняя. И с тобой нянчиться некогда будет.
— Берег ногами измерь, возле дуба погуляй, — добавил Антон Филиппович. — К воде — не подходи!
— Не вешай нос, Федос, — успокоил брата Микола. — Ты свое возьмешь. Рыба за ночь подрастет, потолстеет. Да и привадится. А ты походишь по берегу, червей себе на завтрашний лов накопаешь.
— Лопатка в коляске, — сказал Антон Филиппович.
Червяков Федоска отыскал только три штуки. По берегу зато вдоволь нагулялся, бегал босиком по мягкой траве и даже с пригорка бочечкой скатился. Обошел со всех сторон могучий дуб, насмотрелся на его толстенный ствол, на его богатую зеленую одежду. Попытался было залезть на его нижнюю ветку. Но дотянуться до нее руками не смог. Постоял, постоял под дубом, посидел на его узловатом корне, вылезшем из-под земли, а потом пошел под вербы, что склонились над рекою, опустив свои гибкие ветви к самой воде и еле слышно шелестя нежной листвою.
Хорошо было здесь, но захотелось Федосу взглянуть, что там дальше, за изгибом реки. Он пошел по берегу. И неожиданно набрел на то самое место, где сидел с удочками Антон Филиппович. Остановился Федос и стал посматривать. А смотреть, честно говоря, было не на что. То ли клева настоящего не было, то ли рыба слишком умная пошла, только поплавок сидел, как приклеенный, на поверхности воды. Бухгалтер нервничал.
— Валяй отсюда, хлопец, не стой над душой, как ревизор.
— Я ведь вам не мешаю, Антон Филиппович.
— Не мешаешь? А тень от кого, елки-палки? Вишь, на воде тень человека? Рыба — она ого-го! Ей подсказчики не нужны: сама во всем разберется…
Федос обиженно буркнул себе под нос «очень нужно!» и отошел в сторону. Кто знает, долго ли еще он сердился бы, не приди ему в голову одна отличная мысль.
«Если рыба боится человеческой тени, значит, можно ее этой тенью перегонять с одного места на другое! Например, туда, где уже столько времени понапрасну прозябают рыбаки».
Сказано — сделано. И Федос взялся за дело. Отыскал в лозняке сухую рогатину и воткнул ее в мягкую землю на берегу, над самой водой. На сук повесил свою одежду.