Федоскины каникулы

Славкович Даир Федорович

— Ничего с ним не сделается.

— Ой, мальчики! — спохватилась Лена. — Федосу-то ведь завтракать надо! Тетя Настя скоро придет, достанется мне на орехи. Я же обещала его накормить.

— Ладно. Пошли. Покажешь, где что, я мигом съем.

Вошли в хату. Лена достала сыр, масло, хлеб. Из печи вытащила яичницу. Из погреба — холодное молоко.

— Многовато на одного, — проворчал Федос.

— Нелегко тебе будет, — усмехнулся Сергей и прищурил свои и без того маленькие

голубые глаза.

— А ты ему помоги, — сказала Лена. — Выручишь и его, и меня. К приходу тети Насти чтобы ничего не осталось.

— Выручать так выручать! — И Сергей схватил одной рукой ломоть хлеба, а другой — вилку.

Когда тетя Настя вернулась домой, стол был убран, посуда — вымыта. Федос, Сергей и Лена рассматривали альбом с фотографиями.

— Неужели все съел? — удивилась тетя.

— Да вы ведь сами видите, — сказал Федос. — Ничего не осталось.

— А мама твоя пишет, что у тебя плохой аппетит. Болезненный, мол, сынок у нее.

— Сами видите.

— Я-то вижу! Не слепая! — засмеялась тетя Настя и, сняв со стены небольшое зеркало, поставила его перед детьми.

Глянул Сергей в зеркало и покраснел до ушей: нос у него был в яичнице.

Елочка на крыше

— А зачем у вас на крыше елочка из фанеры? — спросил Федос дядю Петруся.

— Украшение такое. Одни петушков ставят, другие — что-нибудь еще. А у нас — елочка. Леснику она больше подходит.

— А лесники что делают?

— За лесом смотрят, лесное хозяйство ведут.

— Как это?

— Ну, от пожара охраняют и от тех, у кого руки загребущие. Помогают людям сажать новые деревья, расчищают делянки от старых, чтобы они не рухнули и не придавили прохожего. Дрова выдают.

— И трудно все это?

— Как тебе сказать. Легких работ не бывает. Зато интересно.

— Что же тут интересного? Целый день в лесу. Я ни за что в лесники не пойду.

— Кем же будешь?

— Таксистом! Все время по городу — ду-ду, ду-ду! Асфальт, красивые дома кругом, всюду люди. Хорошо! Не то что в лесу.

— Кому что нравится. А я вот с лесом давно подружился. Во время войны он меня и товарищей моих сколько раз от смерти спасал.

— Правда? Расскажите, дядя Петрусь!

— Как-нибудь расскажу.

— А когда вы теперь в лес пойдете?

— Я в лесу каждый день.

— Возьмите меня.

— Хоть завтра. Как думаешь, мать? — спросил дядя Петрусь тетю Настю.

— А далеко собираешься?

— В Савкин лес. Да ты не беспокойся, я хлопца на велосипеде подвезу.

— Тогда можно.

— Договорились. — И дядя Петрусь накрыл своей широкой ладонью лежавшую на столе руку Федоса. — Только

вот что: спать сегодня пораньше ложись, а то завтра утром тебя и не разбудишь.

— Хорошо. Если надо, могу даже не ужинать. Прямо сейчас и лягу.

— Нет, уж это, брат, лишнее.

В дороге

Спал Федос тревожно, боялся проспать. Едва скрипнула кровать в соседней комнате, вскочил, начал торопливо одеваться.

Но дверь приоткрылась, и дядя Петрусь, появившись на пороге, сказал:

— Спи, неугомонный. Разбужу, когда время придет. Без тебя не уеду.

— Зачем же вы встали?

— Хозяйке собраться помогу. На ферму ей.

Федос разделся, забрался в еще не остывшую постель. И сразу же крепко уснул.

Приснилась мама. Она что-то делала, суетливо бегая по хате. Потом подошла, тронула его за плечо: «Вставай, Федос, пора». — «Посплю еще немножечко… Сегодня в школу не надо…» — «Как знаешь. Только в Савкин лес не попадешь». — «Тогда сейчас».

Открыл Федос глаза. А над ним — дядя Петрусь.

— А-а! — пробормотал Федос. — А я думал, это мама.

— Вставай.

Федос отбросил одеяло.

Завтракали втроем: Марыля, дядя Петрусь и он, Федос. Остальных дома уже не было. Когда убрали со стола, дядя Петрусь сказал:

— Возьми вон сумку с табуретки. Я велосипед выведу.

— А что в ней?

— Еда. Тетя Настя приготовила.

Утро было тихое, солнечное. Высоко в небе заливались жаворонки. Федос сидел на раме и держался за руль, на котором висела сумка с едой.

Тропинка пробежала сквозь траву и привела в сосновую рощу.

— Дядя Петрусь, зачем же мы велосипед брали? Лес — вот он, рядом.

— Лес — да не тот. Чтобы в Савкин попасть, надо этот лесок проехать, потом поляну, а потом еще болото обогнуть.

Дорога сворачивала то вправо, то влево. Под колесами мелькали солнечные пятна. Солнце уже встало, но в лесу не рассеялась еще ночная прохлада.

Над головою Федоса прогудел ранний шмель, где-то впереди порхала бабочка. На разные голоса пели птицы.

— Дядя Петрусь, кто это цвинькает?

— Синица дождя просит.

— Зачем же ей дождь?

— Низачем. Просто в народе так говорят.

— А кто это там в чаще плачет, как человек?

— Это черный дятел. Его песни всегда невеселые, даже когда все хорошо.

— Дядя Петрусь, а почему лес назвали Савкиным?

— Говорят, будто бы прятался там когда-то Савка. Давно это было, до революции. Бедных защищал, а богатым спуску не давал.

— Интересно. Как в сказке.

— Не сказка это, а быль, хоть и мохом поросла.