Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Троицкий Николай Алексеевич

Военных планов в России перед 1812 г. было много: и планы наступательной войны (П.И. Багратиона, Л.Л. Беннигсена, А.П. Ермолова, Э.Ф. Сен-При, принца А. Вюртембергского), и скандально знаменитый план главного в то время военного советника Императора, прусского генерала Карла фон Фуля (он предусматривал сложный маневр с отступлением 1-й русской армии к укрепленному лагерю в г. Дриссе, где она должна была принять на себя удар Наполеона, тогда как 2-я армия ударила бы в тыл противнику, с последующим переходом в контрнаступление) [293] . Российские власти в 1811 г. настроены были весьма активно, можно даже сказать, агрессивно. Об этом свидетельствуют обнародованные еще в 1904 г. факты, о которых все советские историки (исключая М.Н. Покровского) и постсоветские биографы Кутузова красноречиво молчат.

293

См.: Пугачев В.В.

К вопросу о первоначальном плане войны 1812 г. // 1812 год: Сб. статей. М., 1962. С. 34–39:

Дело в том, что на протяжении 1811 г. Александр I дважды приготавливался «сразить чудовище» (так он говорил о Наполеоне) превентивным ударом. В январе — феврале он планировал начать войну с захвата Великого герцогства Варшавского [294] . Когда же эта попытка сорвалась [295] , Александр I к осени 1811 г. договорился о совместном выступлении с Пруссией. И 24-го, 27-го и 29 октября последовали «Высочайшие повеления» Александра I командующим пятью корпусами на западной границе П.И. Багратиону, Д.С. Дохтурову, П.Х. Витгенштейну, И.Н. Эссену и К.Ф. Багговуту приготовиться к походу. Россия могла начать войну со дня на день — об этом прямо свидетельствовали М.Б. Барклай-де-Толли и А.П. Ермолов.

294

Это зависимое от Франции государство было создано по Тильзитскому договору из польских земель, которыми после трех разделов Польши владела Пруссия.

295

Подробно о ней см.: Вандаль А. Наполеон и Александр I. СПб., 1913. Т. 3. С. 140–142.

Но в этот критический момент струсил, заколебался и вильнул к Наполеону король Пруссии Фридрих-Вильгельм III. Он не ратифицировал русско-прусскую военную конвенцию, а затем послушно вступил в союз с Наполеоном. Раздосадованный Александр I написал 1 марта 1812 г. письмо королю Пруссии: «Лучше все-таки славный конец, чем жизнь в рабстве!» [296]

Вероломство Пруссии помешало Александру I начать и третью войну против Франции первым — на этот раз Наполеон опередил его.

296

Внешняя политика России… Сер. I. Т. 6. С. 306. Напомню читателю, что крепостное право, сохранявшееся в России до 1861 г., и в Пруссии ликвидировалось лишь с 1807 г., постепенно и долго.

Вторжение «Великой армии» Наполеона в Россию началось 12 июня 1812 г. возле Ковно (ныне — Каунас в Литве). Четыре дня и четыре ночи, с 12-го по 15 июня, по четырем мостам шли через пограничную реку Неман на русскую землю 448 тыс. завоевателей (еще 200 тыс. прибывали к ним с июня по ноябрь в качестве подкреплений) [297] .

Россия в начале войны смогла противопоставить 448-тысячному воинству Наполеона 317 тыс. бойцов [298] , которые были разделены на три армии и три отдельных корпуса. Численность русских войск указывается в литературе (включая энциклопедии и учебники) с поразительным разноречием. Между тем в архиве А.А. Аракчеева среди бумаг Александра I хранятся ведомости о численности 1-й и 2-й армий к началу войны 1812 г., а такие же ведомости 3-й армии и резервных корпусов даже опубликованы почти 100 лет назад, но до сих пор остаются вне поля зрения наших историков.

297

Роспись всех соединений «Великой армии» к началу войны см.: Сhаmbray G. Histoire de l’expedition de Russie. Paris, 1838. V. 1 (прил. 2).

298

В советской и постсоветской литературе все цифры в диапазоне от 210 тыс. (Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев, В.Г. Сироткин) до 240 тыс. человек (О.В. Орлик, И.А. Андрианова) занижены.

Итак, 1-я армия под командованием военного министра, генерала от инфантерии М.Б. Барклая-де-Толли стояла в районе Вильно, прикрывая петербургское направление, и насчитывала 120 210 человек; 2-я армия генерала от инфантерии князя П.И. Багратиона — возле Белостока, на московском направлении, — 49 423 человека; 3-я армия генерала от кавалерии А.П. Тормасова — у Луцка, на киевском направлении, — 44 180 человек. Кроме того, на первой линии отпора французам стоял под Ригой корпус генерал-лейтенанта И.Н. Эссена (38 077 человек), а вторую линию составляли два резервных корпуса: 1-й — генерал-адъютанта Е.И. Меллера-Закомельского (27 473 человек) — у Торопца; 2-й — генерал-лейтенанта Ф.Ф. Эртеля (37 539 человек) — у Мозыря. Фланги обеих линий прикрывали: с севера — 19-тысячный корпус генерал-лейтенанта Ф.Ф. Штейнгейля в Финляндии и с юга — Молдавская армия адмирала П.В. Чичагова (57 526 человек) в Валахии. Войска Штейнгейля и Чичагова в начале войны бездействовали. Поэтому

русские численно уступали французам в зоне вторжения почти в 1,5 раза (но не в 3, как считали почти все советские историки).

С какой же целью Наполеон шел войной на Россию? Утверждения советских и постсоветских ученых, от П.А, Жилина и Л.Г. Бескровного до В.Г. Сироткина и П.Н. Зырянова, о том, что он вознамеривался «захватить Россию», «поработить» и «расчленить» ее, даже «превратить русский народ в своих рабов», надуманны и несерьезны. Наполеон в 1812 г. ставил перед собой гораздо более реальную цель: разгромить вооруженные силы России на русской земле, «наказать» таким образом Россию за несоблюдение континентальной блокады и заставить ее идти в фарватере его политики, как младший партнер идет за старшим. Сам он выразился так: «Я принудил бы Россию заключить мир, отвечающий интересам Франции». Е.В. Тарле и А.З. Манфред с фактами в руках доказали, что Наполеон «строил все планы, все расчеты на последующем соглашении с царем»; он потому и не отменил крепостное право в России, не попытался даже поднять против царя «инородцев», не стал восстанавливать Польшу, что «хотел исключить все, что делало бы невозможным последующее примирение с русской монархией».

Разумеется, при всем этом нашествие Наполеона угрожало не только престижу, но и суверенитету России, несло ей и унижение, и разорение, и внешнеполитическую зависимость от Франции.

Оперативный план Наполеона в начале войны был таков: разбить русские армии порознь уже в приграничных сражениях. Углубляться в бескрайние пространства России он не хотел. Здесь надо отбросить ходячую версию, будто Наполеон с самого начала войны предполагал идти на Москву. Установлено, что в переписке Наполеона мысль идти на Москву впервые была высказана лишь на 15-й день войны, и еще не в форме приказа, а как одно из предположений, наряду с мыслью о походе на Петербург [299] .

299

См. об этом: Манфред А.З. Указ. соч. С. 629; Абалихин B.C., Дунаевский В.А. 1812 год на перекрестках мнений советских историков (1917–1987). М., 1990. С. 155–156.

Чтобы разобщить и разгромить по частям русские войска, Наполеон клиноообразно выдвинул от Немана на восток три большие группы «Великой армии»: одну (220 тыс. человек) — он повел сам против М.Б. Барклая-де-Толли, другую (65 тыс.) — под командованием вестфальского короля Жерома Бонапарта (младшего из братьев Наполеона) — направил против П.И. Багратиона, а вице-король Италии, пасынок Наполеона Евгений Богарне, во главе третьей группы войск (70 тыс.) «должен был броситься между армиями Барклая и Багратиона, чтобы не допустить их соединения». На север, против корпуса И.Н. Эссена, был выдвинут корпус маршала Ж.-Э. Макдональда; на юг, против армии А.П. Тормасова, — корпуса генералов Ж.-Л. Ренье и К.Ф. Шварценберга. Начиная эту операцию, Наполеон рассчитывал принудить 1-ю и 2-ю русские армии к сражению порознь, не дав им соединиться. «Теперь, — объявил он, — Багратион с Барклаем уже более не увидятся» [300] .

300

Шильдер Н.К. Император Александр I: его жизнь и царствование. СПб., 1904. Т. 3. С. 85.

В таких условиях и при таком соотношении сил Барклай-де-Толли стал действовать по своему, единственно верному, спасительному для России «скифскому» плану. Барклай командовал 1-й армией, более многочисленной, чем 2-я и 3-я армии, вместе взятые. Как военный министр он мог давать указания Багратиону и Тормасову от своего имени и даже от имени царя, который, кстати, тоже пребывал тогда в штабе Барклая. 15 июня Барклай отправил курьера к Багратиону с директивой: отступать на Минск для взаимодействия и последующего соединения с 1-й армией, а сам повел 1-ю армию в Дрисский лагерь. Здесь, на месте, он убедил Александра I отказаться от плана Фуля, ибо местный лагерь при сравнительной малочисленности русской армии и слабости укреплений мог стать для нее только ловушкой и могилой. 2 июля Барклай оставил Дриссу и, уклоняясь от ударов Наполеона, пошел к Витебску на соединение с Багратионом.

Тем временем Багратион оказался в критическом положении. Маршал Л.Н. Даву занял Минск и отрезал ему путь на север, а с юга наперерез Багратиону шел с тремя корпусами Жером Бонапарт, который, по расчетам Наполеона, должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у Несвижа. В корпусах Даву и Жерома было 110 тыс. человек, Багратион же не имел и 50 тыс. — ему грозила верная гибель. «Куда не сунусь, везде неприятель, — писал он на марше 15 июля А.П. Ермолову. — Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель <…>. Минск занят <…> и Пинск занят». Однако молодой (27 лет), легкомысленный и празднолюбивый брат Наполеона «загулял» на четыре дня в Гродно и опоздал к Несвижу — Багратион ушел. «Насилу вырвался из аду. Дураки меня выпустили», — написал он Ермолову 19 июля. Наполеон был в ярости. «Все плоды моих маневров и прекраснейший случай, какой только мог представиться на войне, — отчитывал он Жерома, — потеряны вследствие этого странного забвения элементарных правил войны».