Феликс
Шрифт:
Во время катания тело разгорячённое, а руки в варежках облепленных ледяными катышками замерзали до боли. Вволю накатавшись, придя домой, маленький Феликс, отогревал ладошки. Он совал руки между рёбер чугунных радиаторов отопления. Начиналось это ещё в подъезде. Жил то он тогда, на четвёртом этаже. Когда он поднимался на свой этаж, то грел руки на каждой площадке. Иначе руки не слушались. Не возможно было даже повернуть ключ в личинке замка, до того они порой замерзали. А потом, уже в комнате, отогревал и ноги и руки, прислонив их к батарее. Руки и ноги начинали чесаться. Потом, обед. После обеда, клонило ко
Так было и теперь. Но ещё к этим ощущениям добавилось то, чего Феликс так долго ждал. В коленях прошла ноющая боль. Она беспокоила Феликса больше месяца. Когда боль, преследующая продолжительное время уходит, тело обретает блаженство. Ничего не нужно. Все просто. Достаточно, прожив, испытывая трудности, боль и страдания, получить достойные условия жизни, физическое здоровье и душевный покой, человек обретает счастье.
Феликс чувствовал себя хорошо. Даже тревога, связанная с таинственностью голоса отошла на второй план. Спектакль или книга была интересна и голос, читающего, приятен.
– В результате эксперимента, – продолжал голос – на военном заводе в программе исследования произошёл сбой. Я оказался в числе вышедших из строя организмов. И по это простой причине меня списали и должны были разобрать, стереть в порошок, растворить в кислоте. Другими словами утилизировать, любым возможным способом.
– Не могу понять, – думал Феликс – кто автор. Такой интересный сюжет! Голос не знакомый, но такой приятный.
– Однако создатели нарушили процедуру утилизации, – продолжал голос. – Нас в среде жидкого азота вывезли в лес. Там, ленивые сотрудники клинингового отдела, вывалили контейнер с материалом в кусты орешника. А сами под покровом темноты уехали с чувством выполненного долга.
Потом случилось чудо! По меркам человеческого сознания ничего особенного. Имя этому чуду – дождь.
«Действительно, что же тут чудесного, в самом деле?»: подумал Феликс. «Дождь и дождь, подумаешь. Если конечно не в пустыне, где жара и песок. У нас в городе, дождь бывает в любое время года, кроме зимы. А если зимой оттепель, то и зимой. Ничего удивительного. Приходится зонтики доставать и куртки с плащами одевать» мысленно рассуждал о дожде Феликс.
– Дождь в лесу это не то, что люди наблюдают из окон в больших городах, – сказал чтец.
Феликс после этих слов, слегка приподнял голову. Оглядел кухню вокруг себя. «Странный спектакль. Как будто разговариваю с кем то. Мои мысли кто-то слышит и ведет со мной разговор»: подумал Феликс. Но звук голоса успокаивал. И он вновь расслабился.
– Заряжаясь энергией деревьев, скатываясь по листьям и иголкам елок капли дождя превращаются в эликсир жизни! Этим эликсиром смочило то, что ленивые люди из клинингового отдела свалили под орешник. Нарушив инструкции, разработанные для этой процедуры.
Началась сложная реакция, возникшая при попадании капель дождя… Углубляться в тонкости её я не буду, что бы, не утомлять тебя. Но, при совпадении всех этих событий, произошедших в одном месте, образовалось озеро.
Вода в нем по составу схожа с водой знаменитого озёра Байкал.
Непрекращающийся в течение трёх дней дождь способствовал этому.
Ну а мне предстояло выбрать внешнюю оболочку. Я вспомнил о пиявках. А что, очень
Глава11.
Деревья предупреждают друг друга, так же как и другие растения. Предупреждают обо всем, о чем можно. Кроме того они заботятся друг о друге и помогают. Особенно родственным растениям.
Зайдите в лес. Деревья оставляют коридорчики в кроне, между ветвями. Не мешают расти друг другу. Не строят козни. Не завидуют более крепким. Более крепкие не угнетают стоящих рядом менее развитых. Скорее всего, и у растений можно найти изъян в отношениях. Но этот изъян нужно искать!
Файзуллин глядя на фотоотчет о проделанной работе по учебной практике, растерянно соображал. «Нужно срочно связаться с Хабаровым», – таково было его решение.
– Валерий Султанович, если вы сейчас заняты, я попозже зайду, – тактично нарушил напряжённое молчание Лоуренс.
– Да! Давай мы с тобой так поступим. Ты работу свою у меня оставь, а я её в институт к тебе с секретарем отправлю, – сказал Файзуллин.
– Неудобно как то вас от работы отрывать, – сказал Лоуренс. Ему казалось невероятным такое отношение со стороны чиновника. Он и не мечтал о столь пристальном внимании к своей практической работе.
Лоуренс был сильно удивлён таким волнительным состоянием Файзуллина. И в то же время, внутренне он ликовал. Ещё бы, его работа впечатлила чиновника республиканского масштаба. Значит, есть в ней то, чем можно гордиться. А сделал эту работу он, студент второго курса БЭГУ. Толи ещё будет… От предстоящих перспектив, маячивших впереди, появился азарт! Захотелось действий.
– В общем, договорились, – сказал Файзуллин. – Работу пока оставь у меня.
– Да, да конечно. Как скажете, так и будет! – согласился Лоуренс. Он готов был выполнить любую просьбу Файзуллина. Даже если бы он попросил Лоуренса перекопать грядку на даче или покрасить забор. Был согласен выполнить поручение. Ведь Файзуллин занятой человек. «Чиновник с кучей дел» – думал студент. К тому же, такая удача – получить хорошую оценку за свою работу от этого авторитета. Как бы не вспугнуть её. От хорошего отношения влиятельных людей может зависеть будущее. Поэтому Лоуренс готов был исполнить любую просьбу. Тем более просьба, как оказалось позже, была больше в интересах самого Лоуренса.
Однако Файзуллину просить о чем-то студента и в мыслях не было. Ему хотелось, что бы студент побыстрее исчез. Но исчез с гарантией. Нет, нет, Республика Башкортостан не Сицилия. Насилие не входило в планы Файзуллина.
– И вот еще, что, – Файзуллин выдержал паузу. – Твоя работа очень интересна. Надеюсь, ты до поры до времени не будешь показывать фотоматериал кому то ещё? Иначе может получиться так, что какие ни будь части твоей работы, попадут в третьи руки. Обидно будет если, какой ни будь студент, этими частями воспользуется без твоего ведома. В итоге твоя работа потеряет уникальность. А уникальность многого стоит. Надеюсь, ты меня понимаешь? – он смотрел на студента взглядом властным. В нем было лишь формальное ожидание. Ожидание согласия.