ФЕЛИСИЯ, или Мои проказы (F?licia, ou Mes Fredaines, 1772)
Шрифт:
Граф, казалось, устал от своего грустного повествования. Мне очень хотелось узнать самое интересное, но я попросила его отложить рассказ на следующий день. Всю ночь эта история не выходила у меня из головы. Как только наступило утро, я побежала в спальню графа: он хорошо отдохнул и был в состоянии продолжить рассказ о своих приключениях.
Глава XXXI. Все та же история
Представьте себе, мадемуазель, всю меру моего несчастья: то, что я вам поведал, цветочки, по сравнению с тем, что вы сейчас услышите!.. Вооружитесь терпением.
Как только силы вернулись ко мне, я отправился к Аминте. Но место мое было уже занято. Я потребовал объяснить причины, долгое время мне ничего не
Неделю спустя, в течение которой я не осмеливался выходить на улицу, я сумел забрать у банкира свои деньги и уехал в Италию, надеясь там забыть роковую страсть вдали от обожаемой женщины. Увы, вскоре, снедаемый скукой, я вернулся в Париж, говоря себе: я смогу следить за ней; видеть всякий раз, когда она будет выезжать, стану повсюду следовать за ней, то есть продолжу жить, ведь вдали от нее я умирал тысячу раз на дню.
Я поселился в убогой каморке, окно которой выходило на сад вокруг особняка де Керландек, прямо на покои Аминты. Там, забытый всем миром, я проводил все дни, наблюдая в телескоп за моей драгоценной Аминтой. Очень часто я видел рядом с ней опасного незнакомца, с чьего появления и начались мои несчастья. Ревность снедала мою душу. Сто раз я был на грани самоубийства… Но любовная страсть безумна! Чем более человек несчастлив, тем лихорадочнее стремится увеличить свои беды. Мне мало было знать, что незнакомец близок с Аминтой, я решился получить доказательства и сделал то, на что решится не всякий законченный негодяй и что переполнило чашу моего отчаяния. С невероятным трудом я спустился из моего жилища на крыши соседних домов, откуда (двадцать раз рискуя сломать шею) перебрался на сеновал возле особняка де Керландеков и спрятался там: Ближе к ночи, подвергая свою жизнь новым опасностям, я проскользнул в спальню Аминты и спрятался под кроватью моего идола. Вообразите себе, мадемуазель, что я переживал, входя, как вор, в покои, где когда-то чувствовал себя совершенно свободно и даже развлекал божественную Аминту забавным чтением! А теперь меня подстерегали там бесчестие и смерть.
Не успел я устроиться под кроватью, как вернулась госпожа де Керландек и начала раздеваться… Отослав горничную, она принялась перелистывать бумаги, читать полученные письма и писать ответные. Вскоре ее занятия прервали: перепуганный лакей прибежал сообщить, что у старика-свекра случилась колика от болезни, которой он давно страдал. Аминта полетела к старику. Я вылез из засады, рискуя быть застигнутым, кинулся к секретеру, нашел там письмо, которое начала писать Аминта, и схватил его. Рядом стояла шкатулка, я открыл крышку… Но, Боже, что я вижу?! Портрет Аминты! Какая удача! Эта драгоценность была украшена бриллиантами, но у меня не было времени отделять их. Взял я и документы, хранившиеся с портретом, открыл окно и спрыгнул в сад, где перелез через стену и сбежал через соседний дом. Я бежал, сгорая от желания спокойно насладиться плодами моей безумной вылазки! Портрет обладал невероятным сходством с оригиналом — именно его вы и видели у меня. В шкатулке я нашел браслет, сплетенный из волос, и оставил у себя вместе с изображением Аминты и письмами, а все остальное вернул на место, приняв все меры предосторожности. Мой ловкий маневр так никогда и не был раскрыт.
Но вы спросите, чего я добился, пережив столько тревог и опасностей? Ничего, кроме новых несчастий! Большинство писем были написаны по-английски, а те немногие, что я мог прочесть на французском языке, сообщили мне, что Аминта и незнакомец обожали друг друга и были знакомы задолго до ее брака с де Керландеком. Письмо, которое начала писать Аминта, было напоено ее страстью к этому человеку, от чего я пришел в безумную ярость…»
В этом месте я прервала графа, чтобы спросить, были ли среди писем, найденных в шкатулке, подписанные и помнит ли он, какая там стояла печать. Он ответил, что большинство
Глава XXXII. Заключение истории несчастною графа
«Я погрузился в такую глубокую меланхолию, — продолжил свой рассказ граф, — что два месяца спустя стал похож на египетскую мумию. Смерть приближалась ко мне семимильными шагами, и я был рад этому. Единственное, что доставляло мне страдания, — это мысль о том, что мой счастливый соперник будет спокойно наслаждаться любовью. И я решил помешать его покою. Почему кто-то должен любить прекрасную Керландек и быть счастливым, когда та же страсть стала для меня пыткой?! Да, мой счастливый соперник, ты испытаешь на себе груз несчастья, ты падешь под моими ударами, а если в поединке окажешься таким же удачливым, как в любви, и убьешь меня, вынужден будешь бежать, скрываться и никогда больше не увидишь свою возлюбленную… Да, это единственный выход! Как странно, что я не подумал об этом раньше…
Приняв решение, я в тот же вечер отправился в засаду и прождал своего врага до двух часов ночи. Он вышел из кареты в двадцати шагах от дома, и я немедленно кинулся к нему. „Вы не проведете эту ночь с госпожой де Керландек!“ — воскликнул я, выхватив шпагу из ножен. Он отпрыгнул назад, встал в стойку и нанес мне несколько ударов шпагой, после чего сбежал.
Меня подобрал слуга из особняка де Керландеков, очевидно, ждавший моего соперника, чтобы провести его к Аминте. Старый де Керландек и Аминта были извещены о происшествии, в доме поднялась суматоха, в воздухе повисло отчаяние. Хозяин дома, несмотря на гнев, повел себя благородно. „Я видел достаточно, — заявил он, — чтобы понять, что моя невестка обесчестила меня; глаза соперника оказались проницательнее глаз несчастного отца. Однако, месье, если вы человек чести, то поможете нам скрыть наш позор! Храните тайну и рассчитывайте на меня, поправляйтесь и не опасайтесь, что я захочу мстить… Вы были всего лишь чудаком, тот, другой, оказался более виноватым“.
Я указал слугам свой адрес, и меня отнесли домой. В душе я торжествовал: роковая интрига соперника разрушена, пусть даже и ценой кровавой раны на моем теле! Врач обещал, что я скоро поправлюсь, так все и произошло.
Встав с ложа страданий, я немедленно навел справки о госпоже де Керландек и узнал, что на следующий после несчастного приключения день свекор увез ее в свои владения в Нижней Бретани. Я отправился в дорогу. Старику сразу же донесли о моем приезде, и он предпочел обмануть меня, сообщив, что невестка отправилась к своему мужу в Сан-Доминго. Я сел на первый же корабль и отплыл на остров, где нашел господина де Керландека, но только его, он как раз собирался возвращаться в Европу. Я подстерег его и сумел оказаться на том же корабле. Он не узнал меня: в Бресте мы виделись всего один раз, и я очень изменился в его отсутствие. Во время плавания у нас завязались отношения, и я сумел заставить его говорить о жене. Господин де Керландек до безумия любил Аминту, но, казалось, не был уверен в ее чувствах. Не раскрывая мне душу да конца, он давал понять, что несчастлив, но я был очень осторожен и никогда, ни единым словом не позволял себе опорочить ту, что была мне дороже всего на свете.
Наконец мы прибыли в Бордо. На следующий день после высадки мы бродили по городу, и на глухой улочке встретились с двумя благородными господами, одним из которых был — я мгновенно узнал его — мой счастливый соперник. Он заговорил первым, крича, от ярости и на ходу вытаскивая шпагу: „Господин де Керландек наверняка помнит, где и при каких обстоятельствах мы встречались шестнадцать лет назад?“ Керландек побледнел, его противник сделал выпад, начался жестокий поединок. Мне пришлось драться со спутником моего соперника, и исход обоих поединков сложился не в нашу пользу: господин де Керландек был убит, меня тяжело ранили, а победители скрылись.
Оказалось, что у происшествия были свидетели, и в Дело вмешалось правосудие. Меня задержали под именем Робер: я так привык к нему, что и не подумал назвать настоящее. О случившемся сообщили госпоже де Керландек, которая после смерти свекра вырвалась из монастыря, в котором он ее запер, и вернулась в Париж. Аминта несказанно удивилась, узнав, что я был вместе с ее мужем в Бордо, что меня подобрали раненым, а его убили. Она заявила, что Робер ей подозрителен и, если это тот же человек, которого нелепая страсть заставила совершить множество дерзких поступков, он мог втянуть ее мужа в роковое приключение или даже сам убил его на дуэли. Напрасно я клялся, что невиновен, напрасно называл имя господина де Керландека, против меня начали уголовный процесс. Я поправился, и меня перевезли в Париж для суда. Придя в ужас от мысли, что любимая женщина увидит меня в роли преступника, хоть и собирался год назад наставить рога ее мужу, я подкупил в дороге моих охранников и скрылся.