Femme fatale выходит замуж
Шрифт:
– Не знаю, – пожал он плечами.
– Как это – не знаешь? – удивилась она. – Странно… Значит, любишь, если не испытываешь никаких отрицательных эмоций!
Она была так близко, что можно было поцеловать ее. Запах ее духов смешивался с запахом цветов. Бледное милое личико. Она держала чашку в руках – тонкие запястья, длинные ногти, покрытые розовато-бежевым лаком…
– Марат, расскажи о себе. Как ты живешь?
– Нормально, – пожал он плечами. – А ты?
– Тоже ничего… – засмеялась Жанна. – Где твоя мама?
–
– О, прости…
– Ничего. А у твоей мамы как дела? Ты, правда, никогда не говорила о ней…
– Моя мама – Ксения Дробышева! – весело произнесла Жанна. – Певица. Исполняет русские народные песни.
– Та самая?
– Ага! Я не всем в этом признаюсь, но от тебя скрывать не стану… Мама вечно занята. Помнишь, тогда, в детстве – я была не с ней, а с гувернанткой?..
– Да, да…
– Мама моя – еще ого-го! Собирается снова замуж. Ты знаешь, за кого?
– Нет, – покачал головой Марат, не отрывая глаз от губ Жанны.
– За Сэма Распутина. Это виджей на музыкальном канале. Стоит перед камерой и болтает всякую чепуху. Ему, между прочим, двадцать четыре… Ты чувствуешь, какая у них разница в возрасте?..
Жанна болтала и болтала, а Марат все смотрел на нее, не отрываясь.
Чайные розы стояли перед ними на столе…
Перед гигантской деревянной дверью, узорной, с железным орнаментом, больше напоминающей ворота готического собора, стояли двое: Юра Пересветов и его отец. Юра казался клоном своего отца, только в два раза моложе того.
Горели оранжевые фонари, и мела легкая поземка.
Из подъезда выскочила Жанна – на шпильках, в распахнутой легкой дубленке, золотые кудри поверх пушистого воротника. Едва не поскользнулась – Юра едва успел подхватить ее за локоть.
– Осторожней…
– Юр, какой ты милый! Ты меня просто спас… А это твой папа? Очень приятно…
Она, то и дело оглядываясь на ходу, пошла к своей машине.
– Кто это? – спросил отец.
– Жанна.
– Очень-очень красива.
– Не ты один так считаешь… – усмехнулся Юра.
Снег падал на ее золотые волосы. Она засмеялась, помахала им издалека рукой. Юра махнул в ответ.
– Невероятно хороша.
– Да это я понял… Но что ты об этом думаешь?
– Это не твое, – пожал плечами отец.
– Почему?
– А разве ты сам не понимаешь?
– Ну, в общем…
– Эта твоя Жанна – муки и страдания. А с Ниной все по-другому. Нина о тебе будет заботиться. Будь реалистом.
Из подъезда выскочили Сидоров с Айхенбаумом.
– Жанна, стой! – крикнули они на бегу.
– Вот именно поэтому… – тихо произнес отец, провожая их взглядом.
А потом из двери вышла Нина.
– Ты куда? – спросил Яша Сидоров, распахнув переднюю дверцу.
– Домой. Все, пока, мальчики…
– Жанна, у меня гениальная идея, – сказал
– Мне некогда, – покачала она головой. – Нет, нет, только не сегодня.
– Ну, как знаешь… – обиделся Сидоров, и они с Айхенбаумом, недовольно переглянувшись, ушли.
А Жанна сидела, положив руки на руль, и издалека смотрела на Юру Пересветова.
Мелкий снег сыпался у него перед лицом, делая черты лица смутными, смазанными… Но Жанна все равно смотрела на него – благо, он уже отвернулся и говорил со своим отцом. Смотрела, не моргая, пока на глаза не навернулись слезы.
«Что со мной? Почему я все время думаю о нем? Почему – о нем?»
Жанна хотела сформулировать для себя, почему негоже ей было держать все время в голове образ невзрачного, странного мужчины, пусть даже трижды талантливого программиста… И внезапно поняла – она не может сказать о нем, что он невзрачный, странный или неряшливый. Юра Пересветов был удивительным человеком. И он нравился Жанне – вместе со своими странностями, растянутым свитером, китайскими кроссовками, прокуренными желтыми пальцами и даже перхотью.
Когда Жанна осознала это, ей сделалось страшно. До того она относилась к противоположному полу очень избирательно, и любая мелочь, любая несуразность могла оттолкнуть ее – во внешности, в словах, во взгляде мужчины… Но Юре Пересветову она простила все, она приняла его целиком и полностью.
– Люблю… – пробормотала Жанна, кончиком пальца смахнув у себя со щеки слезу, и тут же засмеялась. – Надо же, я люблю его!
Открытие это поразило Жанну своей простотой. Господи, да она же давным-давно могла догадаться, что любит Юру Пересветова!
В этот момент появилась Нина Леонтьева – в длинном темном пальто, меховом берете, стекла ее очков призрачно блеснули при свете фонарей. Юра и его отец взяли Нину под руки, и они все вместе дружно направились куда-то.
Жанна вцепилась в руль.
– А как же Гурьев?.. – пробормотала она растерянно.
– А я вас жду, жду… – Дверь распахнула Раиса Романовна в бархатном, с блестками, платье.
– Мама, это Юра, а это Олег Иванович, – представила гостей Нина.
В большой комнате был накрыт стол.
– Вот это да… – тихо произнес Юра. – Раиса Романовна, вы потрясающая хозяйка.
Салаты в хрустальных ковчегах, заливное, домашние пироги…
Олег Иванович просто онемел. Потом наконец тоже тихо забормотал:
– Господи, зачем же?.. Стоило ли так стараться? Раиса Романовна, Ниночка…
– Будет вам, Олег Иванович! – потупилась хозяйка. – В кои-то веки к нам такие гости приходят…
– Мама… – едва сдерживая раздражение, прервала ее дочь.
«Нет, кажется, я все это зря устроила, – подумала Нина. – Можно было и без родителей обойтись!»