Femme fatale выходит замуж
Шрифт:
– Жанна собирается выпить ящик водки? – удивился Юра.
«Он сам как ребенок… – мелькнуло в голове у Нины. – Ему приходится все по два раза объяснять! Хотя, конечно, понятно, что ему не хочется тратить свои выходные на какую-то ерунду!»
– Да кто ее знает… По-моему, она потихоньку превращается в алкоголичку, – пожала Нина плечами. – Жалко ее!
Жанну ей было совсем не жаль, она была безразлична Нине, но отзываться о Ложкиной слишком грубо – дурной тон. В сознание жениха надо осторожно и ненавязчиво ввести
Нина заранее предупредила Жанну, что они с Юрой заедут к ней в выходные.
– Конечно-конечно, – любезно ответила Жанна. – И, пожалуйста, будь добра, Нина, предупреди Рутковскую, чтобы она мне больше подобных сюрпризов не устраивала!
– Разумеется, – обезоруживающе улыбнулась Нина. – Только толку… Ты же знаешь нашу Зину!
«Наша Зина» упорно скрывалась от Жанны, видимо, чувствуя, что ей в очередной раз придется еще много чего услышать в свой адрес (уже давно известного и еще кое-чего нового).
Разумеется, Жанна понимала, что вряд ли будущие супруги Пересветовы заглянут к ней надолго – скорее всего, Юра, под руководством Нины, заберет ящик с пресловутой водкой, и они немедленно уедут – не те были отношения, чтобы рассиживаться в гостях…
Но она вычистила и убрала всю квартиру и даже окна вымыла, хотя время для мытья окон было не самое удобное – всего лишь конец марта. Это был своего рода трудовой порыв, на который Жанну подвигла любовь.
«Господи, а чего надеть? Если в халате – неприлично… В брюках и майке, как я всегда хожу? Нет, не то… Тот новый костюм? Это просто смешно, кто же дома в костюме ходит, Юра подумает, что я специально так разоделась…»
В конце концов Жанна остановила свой выбор на розовом атласном платье, которое было куплено сто лет назад и так ни разу и не надето «в люди» – поскольку являлось слишком розовым и слишком атласным, а носить его дома было жаль, поскольку стоило оно недешево.
«Ладно, пусть думают, что я именно так дома хожу!» – с мстительной гордостью решила Жанна. К платью она специально купила розовые тапочки с пушистыми помпонами из страусиных перьев. Маленькая золотая цепочка, и никакой косметики, ну, почти никакой – лишь тон для лица и бесцветный блеск для губ…
Жанну трясло как в лихорадке. Раза три она принималась плакать, когда ждала звонка от Нины. И он все-таки раздался, но не телефонный, а звонок в дверь – словно гром среди ясного неба. Причем в самый неподходящий момент: Жанна как раз закапывала в глаза специальные капли против покраснения, забрызгав ими свое платье.
Жанна распахнула дверь – на пороге стоял Юра. Один.
– Привет… – растерянно прошептала Жанна. – Это ты?..
Ничего лучше она придумать не могла.
– Это я, – тихо сказал он. – Еле нашел твой дом, заплутал тут
– Да-да, заходи! – поспешно посторонилась Жанна. Из глаз ее текли слезы.
– Ты что? – испуганно спросил Пересветов.
– Не обращай внимания, у меня… у меня глаза болят! – в отчаянии замахала Жанна руками. – И… вот этот самый ящик, который ты должен забрать.
Юра прошел мимо – от него пахнуло крепким, очень крепким табаком и одеколоном, и от этого запаха Жанне стало жутко.
– Юра… – шепотом сказала она. – Юра, а где Нина?
– Нина? Нина дома, у нее голова болит…
Они стояли в коридоре друг напротив друга, и Жанна поняла вдруг, что он тоже собой не владеет. Что есть нечто сильнее их обоих, сильнее жизненных обстоятельств, сильнее всего…
– Ты всегда так ходишь дома? – спросил он.
– Как?
– Вот так… – Пересветов коснулся атласного плеча Жанны, потом смахнул шершавой ладонью у нее слезинку со щеки. – Жанна, так нельзя. Ты делаешь все – все, чтобы убить меня. Вон платье какое надела, туфельки… – Он посмотрел вниз и сморщился, словно вид ее розовых тапочек со страусиными помпонами был ему невыносим.
– Это ты меня убиваешь… Я же знаю, что ничего уже не изменишь! – пробормотала она.
– Все, я ухожу. – Он наклонился, чтобы поднять ящик, но она вдруг упала на колени, и ее лицо, все залитое слезами, оказалось прямо перед ним. – Жанна!
– Я тебя люблю, – сказала она.
– Встань… сейчас же встань! – рассердился Пересветов и стал поднимать Жанну – но в тот момент, когда держал ее в руках, силы тоже покинули его. Он уже не смог расцепить рук.
Они стояли так, обнявшись, очень долго.
– Жанна…
– Что?
– Это все неправильно… Так нельзя!
– Я знаю. Уходи. Скорее уходи.
– Я не могу. – Юра слегка отстранил ее от себя, и Жанна увидела его глаза. Его глаза…
– Что же делать?
Он провел пальцем по ее шее. Попытался улыбнуться, но не смог.
– Пусть бог накажет меня… Вот прямо сейчас, на этом месте, – сказал он и поцеловал ее.
Его горькое сигаретное дыхание…
Жанна уже совершенно ничего не соображала – это с ней уже было когда-то, когда с горя она бросилась искать «первого встречного».
– Ю-ра…
Она протянула руки к его рубашке, расстегнула пуговицу, потом другую, прижалась мокрой щекой к его груди. Он гладил ее затылок, ерошил волосы. Они словно забыли, что надо делать друг с другом, они забыли всю свою жизнь до этого момента…
– Я буду жалеть, если сделаю это, – с тоской сказал он. – И я буду жалеть, если я этого не сделаю…
– Пожалуйста, ни о чем не жалей! – умоляюще воскликнула Жанна. – Это я во всем виновата, я, только я!
– Как же ты, когда я?.. – Пересветов поцеловал ее мокрые глаза. – Если ты плачешь, то я во всем виноват!