Феникс Его Высочества
Шрифт:
– Ты мне нравишься, - признался Дэв. Голос его отчего-то стал хриплым.
– Очень.
Я сложила на груди руки и притворилась мертвой. Но длилось это недолго - любопытство все же победило.
– Как друг или как телохранитель?
– спросила я и замерла.
– Ни то ни другое, - окончательно смутил меня Дэв. Он коснулся моих губ, пробежался пальцами по линии скул.
– Ты очень красивая... как женщина. У тебя восхитительные волосы, похожие на теплый янтарь, купающийся в лучах заката. Не стригись так коротко.
Я разрывалась между желанием
Но нет, он не шутил. От его взгляда меня бросило в жар. Хорошо, что я лежала, иначе бы обязательно упала. Во взгляде Дэва читалась страсть. Она завораживала и манила. У меня не осталось сил и желания сопротивляться нахлынувшим ответным чувствам. Я протянула руку и откинула с его лба темную прядь.
– У тебя тоже красивые волосы, - брякнула и не узнала собственного голоса. И не думала, что это так сложно - делать комплименты.
– Только волосы?
– переспросил Дэв. Несмотря на шутливый тон, на лице его не мелькнуло и тени улыбки.
– Нет, не только, - призналась я и снова закрыла глаза.
– Ты весь хорош... как мужчина.
Дэв с минуту поразмышлял и осторожно спросил:
– А тебе есть с чем сравнивать?..
Я скрипнула зубами и отвернулась. Внутренне сжалась: не слишком приятные воспоминания остались от интима с Белобрысым. Та ночь давно кончилась, а неприятный осадок жил во мне до сих пор.
Копаясь в собственной памяти, я совершенно забыла об эмпатических возможностях хозяина. Опомнилась, только когда Дэв зарычал и бросил:
– Каким идиотом нужно быть, чтобы внушить отвращение к сексу юной женщине?!
Досадливый возглас сорвался с моих губ. Пусть признаваться неприятно, но я решилась на откровенность:
– Не в нем дело - во мне. Мое тело не приспособлено наслаждаться, просто не умеет...
– Это ложь, которую он вбил тебе в голову, - заверил меня Дэв.
– Поверь мне...
Он прикоснулся ко мне так осторожно, будто к величайшему сокровищу Вселенной. И доказал, что близость бывает другой - нежной и чувственной. Восхитительной. И я таяла в его руках, познавала себя заново. Совершала открытия, о которых не смела и мечтать.
Этот новый мир наслаждения поглотил меня целиком, но я и не думала сопротивляться. Жадно ловила поцелуи, каждой клеточкой тела отзывалась на ласку.
Дэва не смутили ни мой шрам, ни слишком мускулистое тело. А я в свою очередь совершенно отбросила стыд. Мне было уже все равно, что ярко светит солнце. Не осталось преград и сомнений, они потонули в пучине взаимной страсти.
Возвращение во дворец прошло, словно в тумане. Я видела только Дэва, забыв об окружающем мире. Едва дождалась, когда кончится скучное заседание совета министров. Вытерпела еще одно занятие по этикету. И была вознаграждена сполна.
Больше я не спала в гардеробной. Как только дворец погрузился в сон, мы с Дэвом уединились в его спальне. Устроили настоящее испытание для скрипучей деревянной
Теперь моя жизнь наполнилась новым смыслом. Днем я по-прежнему исправно исполняла роль телохранителя, учила Дэва приемам борьбы, познавала искусство этикета и дворцовые тайны. Но все это казалось пустяком на фоне волшебных ночей. Так много новых чувств и эмоций, но все они могут уместиться в одно короткое слово - счастье. Именно его я познала с таким удивительным и горячо любимым хозяином.
Но, как все хорошее, это не могло длиться вечно...
Глава 17
Полгода прошло с тех пор, как Дэв меня выкупил. Сделал своим телохранителем и своей женщиной. Но жизнь не вознаградила меня за былые несчастья - только лишь дала отдышаться.
Этот поздний зимний вечер мы с хозяином проводили в библиотеке. Дэв решал в уме математические примеры. Лин называл эти занятия «развитие кратковременной памяти». Что это за зверь, и под каким соусом его подают, я так и не въехала. Да от меня это и не требовалось. А вот цесаревич легко умножал и делил пятизначные цифры, не используя для этого достижения науки (даже пальцы не загибал - я спецом наблюдала). И всегда выдавал правильный ответ.
Меня же Лин усадил за чтение. И книгу дал - жутко скучную, без картинок. Я пыхтела и под строгим взглядом клювоносого с переменным успехом подавляла зевоту. Но терпела. Ждала, когда окончатся занятия, и мы с Дэвом уединимся в его апартаментах: поколотим изготовленную совместными усилиями «грушу», обсудим прошедший день. Или вообще не будем разговаривать и немедленно переберемся в спальню.
Раф влетел в библиотеку, забыв постучать. Его наполненные гневом глаза заставили меня немедленно вскочить.
– Что стряслось?
– набросилась я на начальника гвардии.
– Плохие новости об отце?
– не на шутку испугался Дэв.
Я выглянула за дверь, но преследователей там не обнаружила.
Раф оперся о спинку кресла, глубоко вздохнул и выдал:
– Получено сообщение о нападении на Олин. На место происшествия немедленно отправились дежурные патрули.
Дэв кивнул и потребовал:
– Продолжай. Что удалось выяснить?
– Нападавшие использовали неизвестное оружие, блокирующее сознание жертв, - отчеканил Раф.
– Все население колонии в один момент будто утратило волю к сопротивлению. Олинцы позволили разбойникам забрать все, что тем было угодно.
Дэв переступил с ноги на ногу и задумчиво потер подбородок.
– И что им было угодно?
Раф пристально посмотрел на цесаревича и словно нехотя проговорил:
– Эмпаты. Среди олинцев распространен этот дар.
– Только их?
– переспросил Дэв.
– Больше ничего?
Раф отвел взгляд и покачал головой.
– Нападавших не интересовали ценности, только эмпаты.
Дэв сложил руки за спиной и начал выхаживать взад-вперед по библиотеке. Так он делал всегда, когда нервничал или расстраивался.