Феникс Его Высочества

Соловьева Елена

– Глупости, - заявила Аделия и притопнула маленькой ножкой, обутой в расшитый блестками сапожок.

С длинными распущенными волосами, горящим взглядом и необычайно ярким розовым румянцем она действительно походила на ангела. Или яркую бабочку, случайно влетевшую в окно темницы.

– Но здесь нет окон...
– произнесла я вслух и уныло покачала головой.

Адель коснулась прохладной ладонью моего лба и ойкнула:

– У тебя жар! Нужно немедленно обратиться к врачу, иначе ты до смерти замерзнешь.

–

Пусть так, - пробормотала я.
– Все равно мне никто не верит. А значит, не будет возможности спасти Дэва.

– Я верю!
– Адель округлила глаза.
– Вчера приехала проведать Дэва, и была очень удивлена, что тебя нет с ним рядом. И только потом, побеседовав с Рафом, узнала о твоем заточении. Тогда я попросила Дэва прокатиться на лошадях, но Буцефал не подпустил его к себе. Понимаешь? Животных нельзя обмануть...

Я задрала голову и горько рассмеялась. Простуженное горло почти не слушалось, но мне было плевать.

– Представляю, как здорово Буцефал будет смотреться в зале суда. Конь и телохранитель - славная компания. Наверняка наши показания разжалобят судей.

Адель снова топнула ножкой и чуть не упала, поскользнувшись на льду. Пришлось поддержать «принцессу».

– Вали отсюда, не трави мне душу, - попросила я.

– Вот уж не верю, что ты так просто сдашься, - возразила Адель. Стянула с плеча сумку и достала из нее булку хлеба, карманный фонарик и толстенную книгу в кожаном переплете.
– Вот, держи.

Я машинально приняла передачку и закатила глаза.

– Ну, положим, булку я съем. А книга зачем? Последнее, что я хочу сделать в своей жизни, так это научиться читать старинные рукописи.

Я хотела отдать книгу обратно, но Адель строгим жестом оттолкнула мою руку.

– Обязательно прочти, - возразила она.
– Инженер сказал, что это лучшая книга в его жизни.

– Инженер?!
– я аж подпрыгнула.
– Он здесь, с тобой?

– Да, - кивнула Адель и покосилась на дверной проем.

Только сейчас мои глаза привыкли к свету, струящемуся из коридора, и я различила двух стражников, беседующих с коренастым парнем в добротном костюме-тройке. Что-что, а заговаривать зубы Инженер умел как никто.

– Но как тебе удалось проникнуть сюда?
– все же спросила я у «принцессы».
– Не думаю, что Тартарус вот так просто пропустил ко мне посетителя.

Адель презрительно поморщилась.

– Деньги, они открывают многие двери, а большие деньги - открывают их все, - сообщила она.
– К тому же, я давно занимаюсь благотворительностью, и тюремщики привыкли видеть меня в камерах смертников.

– Время вышло!
– строго объявил один из конвоиров.
– Вам пора уходить.

Аделия притворно всполошилась, посмотрела на маленькие часики на запястье.

– Ах, да, батюшка наверняка меня заждался. Уже

бегу.

На прощанье она склонилась к моему уху и прошептала:

– Не смей сдаваться. Я верю, ты сумеешь спасти Дэва и всю Империю.

Она ослепительно улыбнулась, подхватила подол и поплыла к выходу. Элегантно взяла Инженера под руку и отправила мне воздушный поцелуй.

Дверь камеры захлопнулась, и темнота вновь окутала меня. Но я уже не чувствовала ни страха, ни желания умереть. Луч надежды зажегся в моем сердце путеводной звездой. Будто назло морозу, я дышала полной грудью и улыбалась во весь рот. Считала секунды до того момента, пока шаги посетителей стихнут, и нижние коридоры опустеют.

Досчитав до тысячи, ощупала уже надломленную булку: тюремщики успели осмотреть «презент» для смертницы. Подавив разочарованный вздох, я с жадностью запихнула в рот кусок хлеба и, увлеченно жуя, принялась осматривать книгу.

Бегло пролистнув страницы, я не заметила ничего необычного. Откусив новую порцию булки, включила фонарик. Обследовала плотную обложку, прощупала переплет.

Желаемое обнаружилось в середине книги, надежно упрятанное между будто случайно склеенных страниц. Инженер превзошел себя: такие тонкие, но прочные отмычки изготовить непросто.

Зажав в руке ключи к свободе, я с жадностью доела хлеб. Опустилась на четвереньки и, морщась от отвращения, облизала покрытый льдом пол: жаль, что Аделия не захватила с собой воды. Но откуда домашней «принцессе» знать, что Тартарус лишил меня питья.

Желудок недовольно буркнул, но подношение принял. Спустя пяток минут я почувствовала приятную сытость и еще большее воодушевление. Подкралась к двери, прислушалась: в коридоре было тихо, как в могиле.

Фонарик давал мало света, а потому пришлось работать наощупь, полагаясь на слух и воображение. Открыть цилиндровый замок удалось только с десятой попытки: упрямые штифты никак не хотели выставляться на нужную высоту.

Но вот замок поддался. Скрежет сдвинутого с места цилиндра прозвучал для меня, как ангельские трубы. Дверь распахнулась, и свежий воздух ударил мне в ноздри.

Прежде чем уйти, я все же сподобилась запереть камеру снаружи. На это ушло не так много времени, но когда работа была закончена, у меня тряслись руки. Отдохнув секунду, я осмотрелась.

Решение, каким путем отступать, пришло ко мне давно. Незаметно пробраться мимо дежурных было немыслимо, а потому я отважилась на рискованный шаг. Лабиринт: он станет моим спасением или могилой.

Собрав волю в кулак, я двинула в сторону, противоположную той, откуда вели меня тюремщики. Прошла мимо других камер-погребов, к счастью, пустых. И уперлась в низкую дверь с проржавевшим засовом. Он был настолько древним, что буквально рассыпался в моих руках, стоило его дернуть.