Феникс, любимая…

Ричмонд Эмма

— Извини, я тебя едва понимаю.

— Ой, прости. Сейчас объясню. Видишь, длинные балки продолжаются горизонтально вдоль конька от одного конца до другого?

— Вижу, — на всякий случай согласился Нэш.

Повернувшись, она улыбнулась ему.

— Это одна из самых ранних и самых простых конструкций. Крыша с балками-поперечинами определенно средневековая. Какая красота, — тихонько прошептала она, — и так неожиданно. Это строение не должно было уцелеть… Ты можешь переделать потолок…

— Нет,

нет и еще раз нет, — решительно начал отпираться он.

— Но, Нэш! Подумай, это будет выглядеть просто замечательно!

— Уже представляю себе. Сначала в доме беспорядок и путаница, а затем сплошные щели, недоделки и сквозняки. Знаю я эти старинные дома.

— У тебя нет сердца.

— Нет, у меня есть сердце. Надо сказать, очень практичное сердце, — возразил он. — Тебе нужно все это сфотографировать? — Указывая на торчащие позади нее балки, Нэш протянул Феникс фотоаппарат. — Только осторожнее! — привычно предупредил он, когда она отступила назад.

Зажатые на узком пятачке с фонарем, блокнотом и фотоаппаратом, они на мгновение застыли, и Нэш утонул в ее широко раскрытых потемневших глазах.

— Я так долго ждал этого момента, — прошептал он, и его голос был мягок и хрипловат.

— Нет, — прошептала она в ответ. Феникс сделала неосторожное движение, и чуть не упала, но сильные руки Нэша мгновенно подхватили ее.

— Да. — Склонив голову, он нашел ее губы и почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. Такая же дрожь, какую он чувствовал и в своем теле.

Он целовал ее жадно, самозабвенно, чувствуя то же удовольствие пополам с болью, что и десять лет назад. Желание и восторг завладели им полностью, и, когда она, содрогнувшись всем телом, попыталась оттолкнуть его, Нэш потерял равновесие.

Едва успев схватиться за дверной косяк, чтобы устоять на ногах, он был вынужден выпустить Феникс, которая тут же воспользовалась моментом и, скользнув под его рукой, выскочила в проем и кинулась вниз по лестнице. На ходу подобрав свои брошенные туфли, она прибавила скорость, преодолевая последние несколько ступеней.

Когда он спустился, девушка уже стояла у окна, обхватив себя руками, и разглядывала пейзаж.

Некоторое время Нэш смотрел на нее, не произнося ни слова. Он знал, что стоит ему сейчас сказать что-нибудь, и он потеряет ее навсегда.

Подойдя к ней, он положил на подоконник фонарь и блокнот, а потом осторожно обнял ее за плечи. Девушка вздрогнула.

— Не надо так со мной, — попросила она.

— Ты не можешь делать вид, что ничего не происходит.

— Могу.

— А почему?

— Потому, что я не хочу этого, — настойчиво произнесла она. Голос звучал напряженно, как натянутая струна. — И ты не можешь ждать, что…

— Я и не жду. Правда, не жду, — повторил Нэш. — Вспыхнувшие чувства были и для меня

неожиданностью.

— Но это абсурд! Прошло десять лет, Нэш!

— Знаю.

Медленно развернув ее к себе лицом, он посмотрел прямо в ее широко распахнутые прекрасные глаза.

— В тот момент, как ты вышла из машины, я уже знал. И ты знала.

— Нет.

— Да. Ты можешь лгать мне, если хочешь, но не лги самой себе, — нежно проговорил он.

— Но я совсем тебя не знаю! И не уверена, что когда-то по-настоящему знала.

— Тогда нам всего лишь нужно время, чтобы узнать друг друга получше. — Призвав на помощь остатки самообладания, Нэш продолжил: — Лучше расскажи мне еще про крышу. Она и правда такая древняя?

— Да, но… — Глубоко вздохнув, Феникс отступила от него. — Никогда не видела таких старых крыш в таком отличном состоянии. Тебе придется убрать весь шифер. Если пойдет дождь…

— Конечно. — Глядя на нее, Нэш испытывал почти нестерпимую боль от того, в каком неудобном положении они оказались. Наконец он мягко добавил: — Иди сюда, присядь и расскажи мне, как обстоят дела. Не смущайся, ты же эксперт.

Она постояла в раздумье, оглянулась недоверчиво, но потом села и раскрыла свой блокнот. Открыв его на новой странице, она надела очки.

— И постарайся объясняться попроще, — попросил он, усаживаясь напротив.

Девушка слегка отодвинулась, но, видя, что он не делает никаких попыток прикоснуться к ней, почувствовала себя заметно свободнее. Негромким голосом она начала свой отчет. Движения ее, сначала скованные, стали более спокойными.

Легкий озорной завиток волос лежал у нее на щеке, и Нэшу отчаянно хотелось коснуться его, нежно отвести и заправить за ухо. За это совершенное розовое ушко, которое он когда-то ласкал языком. Суждения Феникс звучали уверенно и веско — чувствовалось, что она знает, о чем говорит.

И тогда, и сейчас Феникс была блестящей, сияющей, полной жизни. Сейчас даже больше, чем раньше. Еще Нэш знал, что она окончила Оксфорд, и окончила с отличием. Он специально проверил. С трудом оторвавшись от созерцания девушки, он прислушался к ее объяснениям.

— …и, очевидно, это был главный холл. Массивные балки проходили под самой крышей, от одной стены до другой, чтобы сдерживать возможные внешние удары в стену, — совершенно не замечая, что ее не слушают, увлеченно рассказывала Феникс. Ее карандаш так и летал над блокнотом. — Центральный, «королевский» столб или же два столба поменьше, да, в твоем случае, наверное, два, и боковые стойки обычно поддерживали главную балку, скрепляя всю внутреннюю структуру строения. Дальние балки… — она запнулась, видимо переводя архитектурный термин на человеческий язык, — устанавливались и крепились между коньком крыши и стеной.