Феникс. Начало
Шрифт:
— Вы, уроды! Слушайте сюда. Если вас, кто на Мишу с женой нападал, хоть кто-то в Городе еще встретит, вы, сволочи, тут же умрете, от угрызений совести. Услышали меня? — я, для доходчивости постучал по лбу одного и второго «свидетеля».
— Ребята, парням плохо стало! — я обвел взглядом сгрудившихся вокруг подписчиков группы 'Спасем Мишу: — Надо помочь людям на воздух выйти.
Избитого парня и его товарища подхватили под руки и мы, двумя плотными группками, доставая на ходу сигареты и зажигалки, покинули здание суда. Приставов на входе в суд не было, только, за затемненным стеклом
«Внимание, заходим на заседание» — прислал сообщение координатор и народ, дисциплинированно бросая окурки в урны, потянулся к Дому Правосудия.
За десять минут, пока секретарь суда бегала за ключами от самого большого зала, способного вместить всех собравшихся, а помощник прокурора оббежал все туалеты в поисках своих свидетелей, я поймал и отконвоировал в уголок адвоката Козлова — молодого парня лет двадцати пяти, в сером, дешевом костюме, который тут же сунул мне в руки свою визитку.
— Вы, Василий Кузьмич — я оторвал глаза от густо-позолоченного куска картона: — скажите, что собираетесь сделать, чтобы нашего друга вытащить на свободу?
— Вы кто? — в окружении полутора десятков неравнодушных граждан, правозащитник чувствовал себя неуютно.
— Мы родственники.
— Козлова?
— Да, мы все Козловы, поэтому — не отвлекайтесь. Скажите, какие перспективы освобождения Михаила и что вы собираетесь сделать для его защиты?
— Перспективы освобождения пока незначительные. Прокуратура привела свидетелей, которые присутствовали на месте происшествия. Они дали абсолютно связные и логичные показания. А у меня руки связаны и вообще, вопрос гонорара до конца не решен. Жена Михаила говорит, что у них кредит и денег нет…
— Слушай…те вы, гонораристый Василий! Подскажите, пожалуйста, почему у прокурора свидетели, как вы говорите, надежные есть, а вы свидетелей найти не смогли, хотя тут их с десяток, не меньше, человек, кто утром на балкон, услышав крики во дворе, выбежал и всю картину наблюдал? И, кстати, заявить, что участники нападения на Мишу и его жену свидетелями, тем более надежными, быть не могут — это разве не работа адвоката, а, Василий?
— Я откуда ваших свидетелей найти должен? — обозлился адвокат: — Мне родственники всегда приходят и говорят, кто свидетель, или в уголовном деле всех уже полиция допросила, кто хоть что-то видел.
— Понятно с тобой все! — о отвернулся и прижав ладони ко рту «рупором», заорал из-за всех сил: — Товарищи! Кто видел, как на Мишу и Дашу утром нападали, подойдите сюда, а то вас адвокат ищет, но найти не может.
Раньше всех свидетелей, к нашей группе протиснулся помощник прокурора. Прижимая к животу фуражку, он стал рядом с адвокатом, плечом к плечу, не сводя тяжелого взгляда с подходивших к нам очевидцев. Но, поприсутствовать на импровизированном опросе свидетелей прокурору не удалось — секретарь судьи, красивая, высокая девушка, одетая в плохо скроенный, «деловой» костюм,
Прокурор, подхватив адвоката под руку, потащил того, не особо, впрочем, сопротивляющегося, в сторону зала, под растерянными взглядами подошедших очевидцев. Народ, возбужденно галдя, потянулся в судебное присутствие вслед за ними. Лавки в зале оказались очень неудобные и жесткие, клетка, куда конвой завел Мишу, смотрелась как декорация из малобюджетного фильма ужасов.
Секретарь суда, только что спокойно читавшая телефон за своим столиком, вскочила как ужаленная, завопив: — Всем встать!
В зал судебного заседания, в черной мантии, с кровавым подбоем, стремительной походкой вошла женщина лет сорока, с холодными и равнодушными глазами.
— Прошу садится. — судья, не глядя на собравшихся, уселась в кресло с высокой спинкой, под гербом Союза на стене и стала перебирать бумаги.
— Секретарь, явку проверили?
— Да, все присутствуют.
— Хорошо, начинаем судебное заседание по ходатайству прокуратуры…
Минут за пять, монотонно зачитав список злодеяний Козлова в редакции районной прокуратуры, судья, не меняя интонации, вынесла решение о проведении закрытого заседания, так как в процессе рассмотрения Мишиных деяний может возникнуть тема преступления в сфере половой неприкосновенности…
Под нетерпеливые окрики судьи и секретаря суда, подписчики группы «Спасем Мишу», растерянно переглядываясь, стали покидать зал судебного заседания. В помещении, кроме состава суда, остался только Миша с конвоем, адвокат, уткнувшийся в бумаги и, довольно улыбающийся, помощник районного прокурора.
— И что будем делать? Все, расходимся? — народ столпился у плотно закрытых дверей в зал, откуда доносилось лишь размеренное бормотание прокурора, и пытался понять, что произошло. Надежды на адвоката, который по идее, должен был активно возражать против удаления публики из зала заседания, требовать от суда допросить свидетелей защиты, таяла каждую минуту. Защитник сидел тихо как мышь, его голоса я даже не слышал.
— Свидетели, вас адвокат переписал? Список составил? — я обвел взглядом столпившихся вокруг меня людей, что, бросив свои дела, в выходной день, пришли в храм Фемиды, добиваться справедливости для, в общем-то, постороннего им парня. И теперь, переговаривающиеся на своем, «птичьем» языке, «законники», опять решали свои вопросы за закрытыми дверями. А минуты летели, как пули, я это чувствовал. Тогда я повернулся к двери, громко стукнул по, гулко загудевшему, деревянному полотну, и дернул дверь на себя.
— Тетенька судья, извините! А вы свидетелей будете допрашивать?
Гробовое молчание длилось около минуты. Женщина, сидящая под гербом моей страны, пыталась испепелить меня взглядом, но, так как я не испепелялся, она решила обратится к своей пристяжи.
— Это вообще кто? Он откуда?
Адвокат низко опустил голову, слившись своим серым пиджаком с серой поверхностью стола, за которым сидел защитник, и делал вид, что он глухой и незрячий. Тогда, в мою сторону, двинулся помощник прокурора, широко расставив руки в сторону и делая страшное лицо: