Феникс. Путь Легенды
Шрифт:
Марк, закончивший с погрузкой своей «цели», присоединился к командиру. Луд благодарно кивнул — чем быстрее загрузится его платформа, тем полнее он сможет разобраться в ситуации на улице. Нет, пару постов из наиболее мелких бойцов отряд выставил, и те предупредят, если что, об опасности, но опыта у юных партизан маловато, поэтому Луд предпочел бы сам контролировать ситуацию. «Как будто у меня опыта больше.» — тяжело вздохнув, покорил себя мужчина. Поставив очередной ящик на самый верх стопки, Луд вспомнил, как все начиналось.
Наверху прогремел бунт. Им, «мутантам» из под-улья, на сам факт народных волнений было плевать — их никто не трогает, СБ так совсем перестала выполнять периодические рейды по отлову скрывающихся преступников, с редкими «зачистками» коренного населения. Благодать, с какой стороны ни посмотри. Вот только спустя сутки в под-улей
Слава Небу, Луд тогда был в затяжном рейде по слабо посещаемым мусоркам — ему не пришлось отстреливать с баррикад зараженных беженцев, в основном состоящих из подростков, детей и женщин. Вот только когда он вернулся, «Норы» уже не было. Как выяснилось из рассказов сбежавших «коренных», отстрел беженцев был дерьмовой идеей. Нановормы одержали победу, проникнув в поселение по горам хлама. Да, сутки еще поселение было «живо», но после того как крохотные исчадия пустоты добрались до немногочисленных портативных батарей, конденсаторов и реакторов, они начали лавинообразно размножаться. И в пищу им шло все — мусор, техника, хилые постройки и люди.
После пира нанитовой чумы Луд застал только пустыню — черно-серую пустошь из нановормов. Бледными комками то тут, то там по покрову нановормов были разбросаны клочки розовато-алой густой пены — все что оставалось от человеческого тела после его переработки нанитовой чумой. Единственный способ спастись от нее — бегство, тактическое отступление, если иными словами. Луд эту истину осознал сразу — наглядный пример тактики позиционной обороны был у него чуть ли не под носом. Вот только следовало избавиться от ховера — его полудохлый реактор мог стать путевкой в загробный мир не только Луду, но и десяткам, а если не повезет, то и сотням других беженцев. Отъехав в самое неудобное для пеших походов место, Луд деактивировал реактор, вынув из его нутра питающие стержни, и, закинув на плечо сумку с остатками пайков, заспешил прочь от прокаженного места.
Ему повезло — он смог протянуть целый месяц в бегах, питаясь подножным кормом, и ни разу не встретиться с другим человеком (потенциальным врагом и конкурентом на его имущество). Когда же он встретил группу из пятнадцати подростков мужского пола, то они принесли ему хорошую весть — нановормов обезвредили. Молитвы и стенания сотен тысяч «нулевиков», живущих выше пожранных уровней, услышали в секторальной столице и прислали нужную аппаратуру и специалистов для борьбы с расплодившимися исчадиями… Отряды СБ и без того держали импровизированные лагеря под контролем, в одну «прекрасную» ночь подняли людей и погнали их пинками к проходам на очищенные от чумы уровни. Многие и не сопротивлялись, надеясь, что жизнь только начинается — производства восстановят или построят новые, так что работа будет… Вот только никто не собирался ремонтировать шесть «поглощенных» нижних уровней. Беженцам пришлось вернуться на развалины своей прошлой, совсем небогатой жизни и отнюдь не по своей воле. Без хоть каких-либо средств для дальнейшего существования. Вот так, нежданно-негаданно, шесть жилых уровней стали эрзацем под-улья — проходы на обитаемые уровни охранялись СБ, которым был отдан приказ «всех пускать, никого не выпускать». Почему и зачем был отдан подобный приказ, Луд понимал — никому нахер не уперлись десятки тысяч нищих, разгуливающих по всему городу. Эти нищие попрошайки легко пополнят уличные банды, наберутся опыта, и жди нового бунта, ведь беженцам уже терять нечего, а обида и ярость еще очень свежи… По факту же, власти вновь положили огромный хер на обездоленных и своими действиями присовокупили к под-улью пожранные уровни. Голод начался сразу же — никто «нулевок» задаром кормить не желал, ведь они уже даже формально не считались беженцами. Работать же им тоже оказалось негде — все предприятия, на которых хоть и платили сущие креды, но на жизнь впроголодь хватало, были уничтожены чумой и никто их восстанавливать даже и не думал…
По итогу «беженцев» выжило уже к тому моменту немного и те, в основном, дети. Доходило до того, что отец или мать кормили детей менее везучими соседями, а когда и их не стало — собой или же самыми младшими представителями семьи… Многие не выдержали такого и сошли с ума, но большинство уже были закалены — в очень невезучие годы на нижних уровнях выживали за счет мусорных крыс (еще тот деликатес,
Под руководством Луда дело заладилось. Вскоре мордахи подростков покинула некоторая одутловатость. Вот только из-за длительного голодания у парней начались резкие боли в животе, и Луд был вынужден пару дней полностью обеспечивать ораву скулящих от невыносимых резей детей. Все это время, чуть больше двух суток, мужчина не присел и на минуту — собрать конденсированную воду фибро-тряпочкой с ближайшей толстенной гладкой стены, прогнать ее через самопальные фильтры, выцелить древним самодельным револьвером хотя бы одну крыску, сварить питательную юшку и почти что насильно напоить ею детей… И после всё по новой — чтобы одну только воду собрать в нужном объеме поработать нужно долго. Но, ничего, пережили. После подобного дети начали относиться к Луду как к отцу. Да и он привязался к своим подопечным, видя в них «маленьких себя» — голодных, злых на все и вся, с единственной целью в жизни набить брюхо потуже, да поплотнее, обездоленных по факту самого рождения. Его самого в свое время к охоте приучивал такой же, как и он сейчас, сердобольный «старик», за ту же самую долю в добыче… Правда, лет тогда Луду было явно поменьше, чем самому мелкому из банды, да и общее понимание «жизни» было поглубже, но не суть.
К их отъевшейся банде (видя «успешность» наглядно, так сказать) стали присоединятся небольшие группки голодных, но не сломленных детей. Пару раз Луду и его подчиненным пришлось выгрызать жизнь зубами — малочисленные, но «злые» банды мародеров целенаправленно охотились на «сладкое мясо». Полегло пацанов много, но за счет количества «лудовцев» каннибалов не раз успешно делили на ноль. Маленьким группам мародеров (со специфическими кулинарными вкусами) сложно противостоять против тридцати, пусть и вооруженных откровенным хламом, но все-таки довольно метких стрелков — охота на крыс с ограниченным боезапасом мотивирует на точность и экономность. Вооружившись трофеями, банда Луда стала «злее» и в нее безропотно и с радостью вливались все встреченные «беженцы». Каких-то Луд в итоге принимал, кого-то посылал в Бездну, а пяток и вовсе шлепнул на месте — поехавшие людоеды в банде никому и даром не нужны.
Выживать стало легче, когда их разросшаяся банда набрела на «пещеру сокровищ» — полузатопленный заваленный проход, ведущий куда-то вниз под небольшим наклоном. Вода хоть и была грязной и мутной, но вполне поддавалась усилиям самодельных фильтров — пить можно. Если очень захочется… Главное было другое — крысы на «халявной» воде плодились как бешеные, так что банда решила из столь благодатных мест не уходить, встав лагерем сильно в стороне от «водопоя», дабы не спугнуть «кормовой» фонд. Жить стало проще, жить стало веселее… Дети искренне радовались хоть какой-то стабильности. Но Луд — не ребенок. Будучи взрослым, битым жизнью мусорщиком, он прекрасно понимал, что «продовольственное изобилие» вечно продолжаться не может. Откровенно говоря, у Луда, который начал потихоньку считать хмурую и голодную ораву детишек своей семьей, мозги вскипали от количества вопросов, но главный из них все-таки был один — «Что делать?!»
Ответ пришел откуда не ждали — жители верхних уровней, наслушавшись речей какого-то типа с непроизносимым именем, да еще и «экзота» (что такое «экзот», Луд понимал слабо), снесли блокпосты СБ, которые не выпускали со свежерасширившегося «дна» никого, банально отстреливая всех подошедших ближе чем на двести метров. Бунтующие «нулевики» назвались революционерами и с горящими ненавистью глазами, с девизом «Грабь награбленное» громили все, что только под руку попадется. Недолго, правда. Пока не подошли правительственные войска…