Феникс. Путь Легенды
Шрифт:
… После моих бессмысленных по сути трепыханий, в попытках сбежать от потока бахиони, я начал соображать, как снизить ее воздействие на меня. И чуть погодя выход был найден. Самый банальный вариант — ее надо было тратить быстрее, чем получаешь. И я начал «транжирство». Ага, в обдолбанном состоянии. Первыми под руку попались искины захваченного города. Их всех я наделил душами демонов, призвав те откуда-то извне. Одним желанием прописал-впечатал в эти демонические душонки свод правил «Юного коммуниста». Гражданам новообразованного Галактического Коммунистического Союза все правила и нюансы я вложил прямо в голову. И все это одним только желанием. И сделал я это зря — поток веры усилился многократно. А я все тратил и тратил — корабли, зависшие на орбите, прошли через очередной левел-ап, город-улей обновился — все повреждения
Полноценное безумие меня накрыло, когда при захвате очередного города я на автомате считал память людей… Или нелюдей, живших в «Рае». Педофилия, содомия, изнасилования, самоедство и каннибализм, наркота всех мастей, загонная охота на рабов. Список извращений можно продолжать практически до бесконечности. Люди, они никогда не меняются, и к такому я привык еще с позапрошлого мира. Чем выше человек залез по лестнице власти, тем меньше в нем осталось от человека. А уж если он почувствовал вкус «всевластия»… Да, тогда от человека остается только оболочка. Разум у него уже совсем иной, искаженный эгоизмом и вседозволенностью. Прихлопнул бы раньше таких уродов, да дело с концом, но здесь меня понесло…
Мое психоэмоциональное состояние качалось покруче, чем у психа без галоперидола — эмоции, усиленные и подогретые энергией веры, перли со всех щелей, и я мимолетно пожелал мучительной жизни для этих нелюдей. Как я радовался, отплясывая на вывернутых наизнанку, но живых телах… Я растаптывал желудки, которые лопались со звучным хлопком, разбрызгивая по сторонам полупереваренную пищу и оранжевые сгустки желчи, наполняя воздух тяжелым, густым запахом внутренностей. Размазывал горячие мозги по стенам, рисуя абстрактные картины, и подписывал их матерными словечками и похабными шутками… Купался в живой, ароматной, исходящей паром крови — она так приятно щекотала мою кожу… Жертвы моего веселья заунывно стонали, выводя задорный, четкий ритм, и я начал танцевать прямо в купели с кровью, пиная левой ногой две вывернутые головешки, в обнимку с «плюшевым мишкой», бывшим когда-то чьим-то ребенком, и напевая незнамо откуда пришедшие стишки, на ходу их переделывая.
«Исход один —
Мой визит это сход лавин.
Надумал убежать? А ты смел на вид!
Я сотру улыбку с их бледных лиц.»
Задорные стоны распаляли меня, ручейки крови из тел нелюдей вздымались ввысь, текуче дергаясь в такт. Я на ходу ловил вертикальные ручейки руками, разбрызгивая вязкую жидкость вокруг, которая весело, по моему желанию, поджигала тела, заставляя их кричать громче и выразительнее.
«Феникса встречайте! Миру нужен злодей!
Мир создали за семь дней!
Феникс рушит за день!
Я не приношу радость, только ужас и тлен.
Поздравляю вас, в подарок вам куча проблем!»
Мой смех дробным рокотом разносился абсолютно по всему городу. Система, я так не отрывался уже очень давно.
«Суки, суки, суки, суки! Феникс охуел?!
Ваши тела в ногах, и я на трупах дам концерт.
На кол всех, суки! Мозгами рисую на холстах!
И уничтожив этот мир, станцую на костях!»
Выдергиваю одним желанием с ближайших тел кости и складываю в кучу. Мало, определенно. Куча все росла и росла… Я же полностью потерял над собой контроль, залетев на гору свежих черепов, глазницы которых не были пусты, о нет! Черепа бешено крутили глазами, дробно стуча челюстями под ритм стонов. А я орал продолжение стишка. Все оставшиеся в живых жители городов под моим влиянием с безумием во взгляде, вторя мне, скандировали:
«Танцуй на костях! Танцуй
Танцуй на костях! Танцуй на костях!
Та-танцуй на костях! Та-танцуй на костях!
Та-танцуй на костях! Суки! Танцуй на костях!
И уничтожив этот мир — танцую на костях!
И уничтожив этот мир — станцую на костях!
Я танцую на костях! Я танцую на костях!
И уничтожив этот мир — станцую на костях!»*
Я был вездесущ. Это Я безумно отрывался в миллионах тел, упивался безумием! Это было так прикольно, что я решил подарить счастье всем. Я любил боль, любил ее ароматы, ее непостоянство и многогранность — она никогда не повторяется, всегда приходит в новом амплуа. И тогда я решил наградить всех людей ею. Ну, до кого смог дотянуться. В один миг миллиарды людей попадали где стояли вывернутыми кусками кишок и мяса. И я был каждым из них. Они так смешно стонали, их кишки напоминали праздничный серпантин… Я смеялся, кружась в танце и раскидывая или развешивая телекинезом сизые ленты по потолку, полу, стенам, слушая мелодичные постанывания и завывания. Мне было весело, я впитывал разлитые в воздухе эмоции, пил их как дорогой коньяк и меня несло еще больше… В определенный момент я не выдержал и просто покатился от хохота — людишки такие забавные, когда вывернутые.
Спустя какое-то время меня отпустило, я смог взять себя в руки, но было поздно — весь город, вся планета была превращена в скотобойню, вот только люди не были мертвыми. Я поддерживал их жизни, тратя на это приличное количество бахиони. И меня чуть не порвало от ненависти к себе. Ярость заполнила каждую клетку моего псевдотела, и я дал ей выход — города сгорели в черном пламени. А потом вновь появились из воздуха и снова сгорели. И вот тогда я реально взял себя в руки. Люди, вывернутые и умерщвленные мною, воскресли и забыли все случившееся ранее как страшный сон. А вот жители «Раев» так и остались валяться кишками наружу с неотформатированными мозгами — как ни посмотри, но они это заслужили. Модифицированные города блестели как новый червонец в лучах местного светила, а я блевал черной кровью — откат от количества пропущенной сквозь себя энергии. Физическое тело рассеялось, развеялось по ветру, а я понял, в каком направлении требуется двигаться. Зачатки девятой оболочки скукожились — перенапряг в первую очередь ударил именно по ней, а во вторую уже по всем остальным.
То что происходило дальше, пролетело как во сне. Я уничтожал и воскрешал, создавал и рушил, а бахионь все не хотела заканчиваться. Я тратил, корежа свою душу, свои оболочки, а она все поступала и поступала. Я ловил приходы, вновь начиная исполнять лютую дичь вроде барбекю из людских сердец на пустотной станции, потом, когда приходил в себя, поворачивал все вспять и блевал кровью, но упорно снова создавал физическую оболочку — как выяснилось, в ней я себя чуть лучше контролировал. Спасение пришло откуда не ждали — я своими, ебать их, божественными зачатками «сучности» ощутил опасность извне. Да, а через миг пространство схлопнулось в одну маленькую точку, и пришла БОЛЬ! Дикая, необузданная… Меня взболтало и перекрутило, разум отъехал на волнах невероятного ужаса и удовольствия. Я умирал, и это однозначно было круто… Уж лучше так, чем полностью лишиться своего «я», своей личности, под напором бахиони переродиться во что-то ужасное…
Такие обрывки мыслей бродили в моем выцветшем разуме, когда спустя миг все вернулось на круги своя… Не было больше чудовищного давления напополам с «миксером», как и ощущений невероятного жара и холода… Пространство вернулось в свое нормальное состояние. Только вот на месте планеты была пустота… Не было лучей местной звезды, не ощущалась жизнь в округе — одна сплошная пустота, даже вакуум глубокого космоса был более полон, по сравнению с ней. Мои энергетические оболочки стремительно принимали свой исходный вид под потоком веры, и я приходил в себя. Мимолетное желание, и я вновь стою на поверхности планеты, щурясь от бликов. Город-улей возвышается из земли до верхних слоев атмосферы, блестит и сверкает, как новогодняя елка под лучами голубого карлика… Для того чтобы вернуть все как было, я вычерпал себя до донышка, потратив даже ту бахионь, которую собирала система. И именно в тот момент я снова ощутил смертельную опасность. Пространство опять сжалось в микроскопическую точку. Вот только в этот раз никакого запаса чудотворной энергии у меня не было…