Феникс. Служение
Шрифт:
Я лишь рассеяно кивнула, раздумывая о том, что делать дальше. Очевидно, что с пацаном без меня разбираться будут.
— Не думаю что Огонь тут мой поможет, — пробормотала я, смотря на воды реки, текущие совсем рядом.
Хотелось бросить туда кинжал и прогнать из головы все мысли.
— Думаю что вариант с твоими силами стоит оставить на крайний случай, — согласился фронде. — Ты идешь с нами? Сторонники принца рыскают по городу в поисках того, на кого можно выместить злость.
Я бы охотней выместила злость на них.
— Иду, иду.
Фронде бросил взгляд на кинжал. С любопытством, не более.
Интересно, видел ли он того, кто был внутри?
Видел.
Вот ведь приставучий же…
Лезть обратно через иллюзию выхода было крайне неудобно. Как и парня через нее тащить. Но, с другой стороны, что сказать на воротах, особенно если учесть бессознательного ученика мага у Арджана на руках — никаких идей не было. Благо хоть строители Гослара явно позаботились не об одном выходе из крепости. Впрочем, не удивлюсь, если эти ходы прорыли после падения Первого Города, когда власть в этих землях менялась едва ли не ежедневно, и необходимость быстро сматываться не через главные ворота могла возникнуть у любого богача. Да и не только у богача.
Так и пошли мы обратно по переплетениям подземных ходов, которые тут, кажется, если не все, то многие дома соединяли. Благо, люди принца если сюда и спустились, то мы с ними разминулись.
Пока мы шли по очередному тоннелю, ведомые Милатиэлем, я задала вопрос Лоаку, или кем был тот, кто сидел в кинжале. Вопрос, который меня интересовал с самого Узара:
Я же твой враг. Почему ты со мной говоришь?
Что? Враг? Ты? Не смеши меня. Ты — недальновидный фанатик, сорвавший мой, взращиваемый десятилетиями, план по обретению хоть какого-то подобия тела. Но с чего враг-то? Я искренне рассчитываю, что в данных тобой клятвах, — да он издевается,— – есть та, которая предполагает необходимость исправлять причиненный собственными действиями ущерб. И, собственно, рассчитываю что ты поможешь мне разобраться со сложившейся идиотской ситуацией в городе, никого не поубивав лишнего в процессе. Ты и твои друзья. Только наследнику Обманутых, который рядом вьется, лучше не говори пока ничего, а то он от шока или бучу устроит, или попробует мое вместилище уничтожить. Придется обороняться, убивать глупого, но хорошего человека с не лучшими пра-пра-пра-пра и еще раз пра- дедом или столько же пра- бабкой. Вот оно кому надо? Тебе же убивать только тех, кто магию во зло использует положено, разве нет? А будет свара… Так что повторюсь — ты для меня не враг, а возможность. Будь врагом — мы бы сейчас не разговаривали. Хотя, признаю, силы твоего Владыки тебя могут и защитить… А могут и нет. И будь ты моим врагом — я бы попробовал это выяснить. Даже в нынешнем положении.
Что-то я вообще перестала понимать хоть что-нибудь…
Хотя одно было точно ясно — несмотря на то, что кинжал был вместилищем… кого-то, положим, верить на слово этому болтливому «кому-то» не стоило, я определенно не чувствовала от него никакого зла. Никаких ненужных запахов — кроме запаха магии. Немного необычной, похожей на ту, которую некоторые волшебники южан из живущих на отшибе, в джунглях, племен используют. Но — и только.
Буть дух враждебен — чутье бы не подвело. Уже бывало так. И тогда Огонь охватил меня даже без просьб…
И, это подсказывал уже здравый смысл, говорить о находке Витору и правда не стоило. Лоак для него — враг. Витор так воспитан. Но я чую здесь еще какую-то грань. Какую-то истину. Я хочу ее узнать. Кинжал уничтожить успею.
Дианель тоже лучше не говорить. Или попытается отобрать кинжал ради тайн того, кто в нем заключен, или расскажет Витору.
Остается верный чародейке Арджан, и эльф, который и сам все знает. Впрочем, с фронде скорее всего разговор состоится тогда, когда он этого захочет. Если захочет.
Одно ясно точно — если я хочу узнать, почему Тоа, колдун, прогнал демона Огнем, чистым Огнем Владыки, то с этим сидящем в кинжале духом придется еще поговорить. Хотя бы раз. И все же…
На мне ведь метка.
Ну да. И что?
Метка врага Семерки.
Что? Кто тебе такую ерунду сказал?
Перед глазами всплыл образ Витора.
Обманутый… Мда. Скверно же все обернулось, коль о нас такая память тут сложилась… Я расскажу все, что ты и твои друзья захотят узнать. Только держи мое вместилище поближе к себе, иначе Обманутый может догадаться. И Тоа — не колдун. Никто из нас никогда не использовал колдовские силы. Никто из нас не взывал к Сурту. Никогда.
Но принцесса… — тут до меня дошла одна неприятная правда , — и вообще, ты мои мысли можешь знать?
А как ты, по твоему, со мной общаемся? И — прости, но в этих мыслях нет ничего интересного. Жаль лишь что Тоа развоплотили, но радует что он сумел доверить хоть кому-то, пусть и тебе, и мою тайну, и свой камень души. Значит еще не все потерянно.
Камень души? Знак?…
Я окончательно перестала что-либо понимать.
Потом расскажу. А твоя непривычная к размышлениям голова по швам треснет.
Да пошел ты.
Мы наконец добрались до дома Берта. Ну как до дома — выбранный эльфом проход вывел нас прямо в подвал, за завал из какого-то хлама, который пришлось расчищать в основном мне. Интересно, Берт вообще знает что у него в подвале есть иллюзорная дверь?
Не знает — как выяснилось. Потому что пришел встречать нас с мечом в руке.
— Что произошло? И почему с вами ученик мага?
— Кажется, они что-то не поделили с принцем, — заметила я. — А еще он выполнил непосильное заклинание и было глупо оставлять его без помощи.
Ну что, почти правда.
А в мое время Фениксы и врать права не имели, между прочим.
Я не вру. Или рассказать правду о том, что мы видели?
Дух не ответил.
В доме началась суета. Фронде командовал магиками, савром и Бертом с домочадцами, прося принести то то, то это. Выглядел парень-магик и правда погано — бледный, почти не дышавший, словно того и гляди на Путь уйдет.
Твоими стараниями.
Да что ты.
А кто тебя лезть просил?
Так человек же был на вид…
А ты думать сначала не пробовала? Смотреть там по сторонам? К носу своему, или как вы там магию чуете черную, обращаться?
Вот же… А ведь и правда. Я была так уверенна в том, что напряжение магии и тело на столе чревато проблемами, что даже и не задумалась о том, что чувствовала — именно магию. Не колдовство, не суртовы чары — магию.