Феникс
Шрифт:
Когда все было съедено и выпито, они засобирались домой.
– Где же наш кормилец?
– сказала Инга, оглядывая зал.
– Позови его.
Их официант обнаружился посреди зала. Он обслуживал центральный стол. Как раз принес еще одну бутылку шампанского в дополнение к многочисленным ликерам и коньякам, уже украшавшим их застолье.
–
– Кричать: "официант!" неудобно, а как-то по-другому у нас, вроде бы, не принято называть. Ибо помни заповедь, оставшуюся еще с большевистских времен: не называй официанта человеком, это унижает его достоинство.
– Хороший афоризм, - улыбнулась Инга.
– Это жизнь, - ответил Георгий, затягиваясь сигаретой.
– Как-то, давно это было, еще в России, сидим мы в "Неве", и кто-то из нас окликнул официанта: "Человек!" Тот сильно обиделся и сказал сурово: "Еще раз назовете меня человеком, обслуживать не буду".
Инга засмеялась и посоветовала использовать французское словечко, звучащее более мягко: гарсон, или немецкое - кельнер. Или по-литавски Padav?jas, если он не обидится...
– А в старину у нас говорили - "любезный" или "голубчик", - сказал Георгий, бесполезно махая рукой согбенной спине официанта.
– Только не очень-то он похож на голубчика и любезностью не блещет. Пройдоха - точное ему имя.
Официант, словно услыхав свое настоящее имя, быстро подошел к их столу и, не подсчитывая (что было очень дурным признаком), произнес цифру счета, от которой сердце у Георгия оборвалось и горячей котлетой упало в живот, а кончики пальцев похолодели.
– С вас четыре "орла", - прозвучало, как обвинительный приговор суда.
Георгий, чувствуя, как лицо его медленно наливается краской стыда и гнева, тихо, но твердо сказал:
– Дайте мне счет на бумажке, - он постучал ногтем по столу.
– Только крупно и разборчиво. С подробным описанием всего нами выпитого и съеденного.
– Момент, - бросил официант и ушел за кулису.
Вернулся он с несчастным выражением на физиономии и с огромными, доисторическими счетами в руках. Откуда он только выкопал этот реликт застойных времен. Нигде в мире, даже в России, уже не пользуются деревянными счетами. Георгий подозревал, что их здесь используют вовсе не как прибор для счета, а как орудие пытки. Официант специально не взял калькулятор из садистских соображений.
Перегнав костяшки на одну сторону, кормилец и поилец стал считать - громко, с треском. Компания рэкетиров весело наблюдала за представлением, комментируя его едкими, обидными словечками.
"Что ж ты унижаешь-то меня так?
– со все возрастающей злостью думал Георгий, чувствуя,
– Ведь я же не унижал тебя, сволочь ты этакая!.. Или все-таки унизил?.. Это - его маленькая месть за мое меню на французском".
– Пожалуйста, - сказал официант и протянул листочек с расчетом.
Георгий глянул с расстояния вытянутой руки, сосредотачивая взгляд на корявых буквах и цифрах. Все было правильно. Впрочем, нет, не все.
– Объясните,- обратился озабоченный клиент, указывая пальцем в уголок листа, где было нацарапано: "+ 1 б", - что такое "плюс одна бэ"?
– Плюс одна бутылка, ответил официант, держа руки скрещенными возле гульфика своих брюк, словно футболист в ожидании штрафного удара.
– Итого, значит, две бутылки шампанского...
– Но мы заказывали ОДНУ бутылку, - произнес Георгий, пронзительно сверля противника глазами, только что искры не сыпались.
– Где вторая?
– Вторую бутылку заказали ребята... за ваш счет, - кивнул головой несчастный гарсон в сторону банкетного стола.
– Я добавлю, - сказала Инга, поспешно открывая свою сумочку.
– Сиди спокойно, - поймав ее за руку, ответил Георгий и, не глядя на сконфуженного официанта, задал ему вопрос: - Значит так... Сколько будет "минус одна бэ"?
– Три "орла", - честно ответил официант, - но...
– Вот тебе три "орла" за НАШ ужин, - Георгий выложил из кармана пиджака на стол деньги, - а это тебе на чай или кофе без сахара... (сверху легла смятая бумажка мелкого достоинства в делеберах) и считай, что легко отделался.
Официант сгреб деньги и рысью поскакал к центральному столу.
– За твоей спиной стоит ширма, - сказал Георгий, поглаживая руку Инги.
– За ней - выход во двор. Пройдешь через этот черный ход на улицу и подождешь меня там.
– Нет, - решительно ответила Инга.
– Только вместе.
– За меня не бойся, я прорвусь... Иди, не огорчай меня.
– Нет, - упрямо повторила она, наклоняя голову.
– Ну, хорошо, - сказал Георгий.
Он встал с места, помог подняться Инге. Она крепко взяла его под руку, и они твердым шагом направились к выходу. Один из подонков встал и ленивой походочкой вышел в холл и занял сторожевой пост у парадной двери. Другой - выехал вместе с креслом на середину прохода, преграждая дорогу идущей паре. Он нагло развалился на сидении и, мерзко ухмыляясь, сказал остановившемуся Георгию: