Феникс
Шрифт:
Ная же была совершенно спокойна и ни на секунду в своём плане не сомневалась, наблюдая за Лиасом с какой-то странной смесью удовлетворения и предвкушения.
Не то чтобы светлый эльф не думал о том, что, возможно, ему бы удалось сбежать, окажись он в Линдэле, но особой надежды он на самом деле не питал. А теперь даже этого не осталось: в том, что предводительница выполнит своё жестокое обещание, если он не вернётся вовремя, он не сомневался — того воспоминания Асина ему было вполне достаточно, чтобы ей поверить. Однако даже несмотря на всё это, Лиас, как ни пытался, а угрозы от неё всё ещё не чувствовал: Ная говорила одно, а верила в другое. Она
Спокойно уйти у него, конечно, не получилось, но, пробыв с отрядом больше месяца, Лиас уже даже не удивлялся.
— Да я бы лучше эти шкуры Вредителю отдал на растерзание! — выл раненым зверем Иран, когда Ная не без боя забрала у него то, что они успели подготовить к продаже и вручила светлому эльфу.
А когда женщина отдала ему ещё и деньги, заработанные Аэном после боя с Цирой, это, похоже, стало для мужчины последней каплей. Он развернулся и молча ушёл в лес, откуда вскоре послышался страшный грохот и треск падающего дерева.
— Перебесится? — отстранённо уточнила Ная у Аэна.
— Конечно, — так же безэмоционально хмыкнул целитель, — но напоминать будет, пока ты не сделаешь что-нибудь ещё более безрассудное.
— Слышал, Лиас? Если ты не вернёшься, меня заклюют упреками до смерти, — рассмеялась женщина, — так что, будь так добр, спаси мою тёмную душу, от этих смеющих сомневаться в своей предводительнице паршивцев.
Светлый эльф только улыбнулся в ответ и кивнул.
«Именно так, конечно, должны звучать угрозы монстров из страшных историй», — иронично подумал он, заходя в лес.
— И что, действительно пойдёшь за ним, если он не притащит обратно свой светлый зад? — поинтересовался Асин, глядя вслед удаляющемуся эльфу.
— Да, — подтвердила Ная.
— А обратно как? — удивлённо поднял брови Кьяр.
— Спалю всё и всех на своём пути и уйду — тоже мне проблема, — фыркнула Ная, — это сейчас как раз единственное, на что я точно способна…
— А если за тобой пойдут? — нахмурился Иран.
— Умрут. Надоест терять своих — отвяжутся, — пожала плечами женщина.
— Ну хоть что-то логичное, — усмехнулся Эмиэль.
— Кстати, а что я выиграю, когда он вернётся? — Ная хитро склонила голову, забегав глазами по фигуре мужчины.
— А что ты хочешь? — Эмиэль уже по одному её взгляду понял, что ничего адекватного ждать не стоило.
— Выкрасим тебе волосы в розовый тем корнем, что недавно принёс Лиас, и будешь так ходить. Месяц, — расхохоталась предводительница.
— Идёт, — сморщился мужчина: выбора у него на самом деле всё равно не было.
***
Линдэль встретил Лиаса вечной весной, поддерживаемой здесь светлой магией. Тёплый ветер приятно ощущался на коже после холода осени по ту сторону границы. Между деревьями бродили олени, привыкшие к обществу эльфов. По ветками прыгали белки, над головой летали птицы. Животные не боялись и не убегали, увидев путника. Лиас взял на руки лисицу. Поглаживая богатый мех, он вспоминал мелкого зубастого Вредителя, который так ему и не дался, хотя дроу трепали хааи как угодно. Единственным продвижением в их отношениях было то, что монстр перестал на него реагировать, как на соперника и больше не бросался вылизывать Кьяра, едва завидев рядом с ним светлого эльфа.
По мере
Вскоре появились резные колонны с изображениями событий давно минувших дней, указывающие направление к центру города. Лиас никуда не торопился, поэтому с интересом изучал застывшие в камне сюжеты: возведение Линдэля, коронация молодого правителя, заключение мира с людьми, сражение с гоблинами. Светлый эльф остановился у барельефа, на котором было изображено пламя и воинственно воздевшая руки тёмная женская фигура: лес горел, черные завихри магии тянулись вперёд, отражаясь страданием на прекрасных светлых лицах воинов напротив, как теперь понимал Лиас, предводительницы. Мужчина вздохнул, отводя взгляд, и больше на колонны не смотрел. Возможно, именно такая сцена и ждала это место, если только он не вернётся вовремя. «Всё повторяется, — идя дальше, вздохнул про себя светлый эльф, — мир — бесконечный круг, меняются только декорации».
Дома Линдэля были построены прямо между вековыми деревьями, изящно вплетаясь в гармонию природы. Витые лестницы вели к лёгким беседкам среди крон. Мощёные белым камнем площади украшали фонтаны и статуи Богов и Богинь. Всё вокруг сияло едва уловимым белым светом. В воздухе был разлит аромат цветов. Светлые эльфы летящими силуэтами скользили среди деревьев, не спеша занимались своими повседневными делами и, заметив путешественника, легко улыбались ему. Здесь всё дышало безмятежностью и отражалось звонким радостным смехом вечной жизни.
Лиас наслаждался знакомой атмосферой, но до конца расслабиться и почувствовать, что оказался за пределами суетного мира, он не мог — предводительница дроу тёмным образом стояла у него перед глазами, не давая ни на секунду забыть, что он был здесь только по её воле и по её же воле вскоре должен был покинуть этот оплот безопасности и гармонии.
И всё-таки, оказавшись снова среди своего народа, Лиас чуть не забыл о времени. Для светлых эльфов оно не имело особого значения, и здесь, в городе, не ощущалось.
Его приняли как дома, и он просто отдыхал после долгой дороги. Эти дни были наполнены музыкой и не навязчивыми разговорами, щебетом птиц и шумом листвы. К счастью, Лиаса в основном расспрашивали о его родном городе Кайларосе, который спустя долгое время снова приоткрыл границы для внешнего мира, а не о его путешествии, так что даже разговоры по большей части доставляли ему удовольствие.
Мужчине также было приятно отдохнуть и от общества слишком тактильных тёмных эльфов. Особенно от Кьяра, для которого понятие личного пространства, видимо, не существовало в принципе, как, впрочем, и многие другие, вроде смущения или стыда. Лиасу казалось, что при таком агрессивном образе жизни, дроу наоборот должны были держать между собой дистанцию, но если у них в обществе и было что-то подобное, то на отношения в отряде явно это не распространялось. Светлые эльфы из уважения друг к другу никогда бы не стали лишний раз трогать чужое тело: у них тесный контакт был для родственников и для выражения симпатии. А у дроу он был для выражения чего угодно: от ненависти до любви. К этому было сложно привыкнуть: сложно принять, что прикосновения — это не что-то глубоко личное и священное, а просто элемент общения, такой же как слова.