Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века
Шрифт:
Юнг не стал подробно рассказывать, что означало послание материализовавшегося Лао, но мы вполне можем понять его смысл по умолчанию. Этот случай подтверждает весьма распространённое представление, разделяемое многими серьёзными оккультистами, что эзотерическая мудрость может быть передана и передаётся напрямую избранным людям. Вильгельм был одним из таких «посланников». Явление Лао Юнгу подтвердило, что миссия Вильгельма на земле подошла к концу.
Как бы там ни было, знакомство Вильгельма и Юнга вдохнуло новую жизнь в психологическую науку и косвенно, через личную заинтересованность Юнга, породило новый, достаточно интересный подход к алхимии. К сожалению, научный материализм принял юнгианскую интерпретацию не как новое направление в исследовании
Итак, никто не возразил, что психодуховная интерпретация алхимии не могла стать окончательным решением проблемы. Хотя Юнг очень глубоко проник в психологические мотивации алхимиков, он никоим образом не отрицал физическую сторону искусства. Но необходимо добавить, что он не предложил никакого удовлетворительного объяснения её raison d'etre. [131] И несмотря на бессознательное облегчение, которое, вне всяких сомнений, первоначально испытали те, кто удовлетворился юнговской интерпретацией, в алхимии оставалось ещё слишком много тайн, продолжавших будоражить их воображение.
131
Сути и смысла (фр.) — Примеч. пер.
Кроме того, если физической алхимии не существовало, как следует воспринимать разнообразные химические открытия, оказавшиеся побочным результатом алхимических экспериментов? Мы уже отметили некоторые из них, когда изучали жизнь выдающихся алхимиков прошлого. Вот ещё несколько: Альберт Великий сумел получить едкий калий и первым описал химические свойства киновари, основного карбоната свинца (свинцовых белил) и свинцового сурика; Парацельс [132] ввёл химические средства в медицинский обиход и первым описал цинк; Джамбаттиста делла Порта (1541–1615) произвёл окись олова; Ван Гельмонт (1577–1644) открыл существование газов; Глаубер идентифицировал сернокислый натрий; Хенниг Брандт выделил фосфор; Иоганн Фридрих Бёттгер (1682–1719) стал первым европейцем, сумевшим получить фарфор, а Блез Виньер (1523–1596) открыл бензойную кислоту.
132
Парацельс, фон Гогенхейм Филипп Ауреоп Теофраст Бомбаст (1493–1581) — знаменитый алхимик, врач и оккультист. — Примеч. пер.
Теперь давайте вернёмся к истории Никола Фламеля — этому вызову скептическому материализму, — в которой нам будет нетрудно обнаружить свидетельства трансмиссионного процесса, протекавшего на тонком уровне. Книга, которая сперва приснилась Фламелю, а затем была им куплена, состояла из двадцати одной страницы из тонкой растительной коры (или папируса?), на которой при помощи некоего металлического инструмента (стилуса?) были нацарапаны знаки. Странные иероглифы на переплёте Фламель расшифровать не смог, хотя далее оказались надписи на знакомой ему латыни.
На фронтисписе значилось: «Авраам Еврей, князь, жрец, левит, астролог и философ племени евреев, гневом Господа рассеянному среди галлов, шлёт пожелания здоровья».
Далее следовала строка могущественных магических проклятий, среди которых было и таинственное слово MARANATHA, угрожающих каждому, кто прочитает эту книгу, «если только он не жрец и не писец». Подходила ли под эту последнюю категорию профессия Фламеля или нет, но факт остаётся фактом — следующий двадцать один год своей жизни он посвятил изучению этой книги. По его собственному признанию, за исключением нескольких общеизвестных алхимических символов — фигуры Меркурия, преследуемого вооружённым косой воплощением Отца-Времени, — текст книги и семь страниц иллюстраций были ему совершенно непонятны. Когда он нарисовал на стенах своего дома пару иллюстраций из книги и показал их знакомым, сообщив, что
Единственный человек, кроме Пернеллы, которого захватила идея книги, был врач по имени мастер Ансельм. [133] И даже он, причастный к алхимии, не смог раскрыть тайны фолианта.
Наконец Фламель в отчаянии сделал единственную разумную вещь, чтобы не остаться до конца своих дней одержимым своим сном и загадкой книги. С одобрения и при поддержке Пернеллы он надел одежды нищего, взял посох пилигрима и чашу для подаяния и вместе с копиями текста и иллюстраций отправился в Испанию, где, как он знал, водились учёные раввины. И подобно Раймонду Луллию до него, он пошёл в Сантьяго-де-Компостеллу.
133
По чистому совпадению Роберт Грейвз упоминает о брате Ансельме из Турмеды, христианском мистике из Каталонии, который «был также известен как просветлённый суфийский мудрец Абдулла эль-Тарджуман, или „Толмач“». См. его введение к «Суфизму» Идрис Шаха. — Примеч. авт.
После паломничества туда и по дороге домой в Леоне он встретился с еврейским врачом по имени мастер Канчес, которому показал иллюстрации. Этот таинственный еврей, со знанием дела рассуждавший о каббале, был совершенно ошеломлён. Эти картинки, как он сообщил Фламелю, были из давно утраченного трактата «Эш Мецареф», книги рабби Авраама. Он немедленно предложил отправиться в Париж вместе с Фламелем и попутно начал расшифровывать и объяснять ему смысл текста и иллюстраций таинственной книги. Однако по дороге мастер Канчес заболел и, доехав до Орлеана, умер. Там его и похоронили в церкви Святого Креста.
Фламель в печали вернулся домой к своей жене и попытался претворить полученное от мастера Канчеса знание в практические эксперименты. Три года спустя они увенчались успехом.
В понедельник 17 января 1382 года, около полудня, ему удалось трансмутировать полфунта ртути в чистое серебро, которое было лучше, чем добытое из шахты, как подтвердили пробы, сделанные им самим и многими другими много раз. Затем 20 апреля он в присутствии супруги трансмутировал примерно такое же количество ртути в «почти настолько же чистое золото, гораздо лучшего качества, чем обычное золото, более мягкое и ковкое».
Фламель продолжал время от времени производить трансмутацию и получил достаточно золота, чтобы сделаться миллионером. В том, что Фламель говорил буквально и имел в виду именно физическую трансмутацию, сомневаться не приходится, поскольку за весьма короткое время скромный нотариус и торговец книгами превратился в крупномасштабного застройщика, благотворителя, а также архитектора и владельца многих прекрасных зданий в Париже. Он начал жертвовать деньги на часовни, церкви, кладбища и больницы по всему городу, и подтверждающие это документальные акты до сих пор хранятся в парижских архивах. На свои собственные средства он восстановил кладбище Невинноубиенных младенцев и украсил его аркады алхимическими символами и фресками, описывающими процесс производства Философского камня в последовательности цветов. Кроме того, там можно найти каменные барельефы, изображающие его самого и Пернеллу.
По масштабу это было как если бы уличный торговец из Ист-Энда вдруг взял на себя реставрацию и поддержание в идеальном состоянии всех соборов, аббатств и церквей Лондона.
Интересно провести параллели между, казалось бы, случайным переносом на Запад китайской алхимии и оракула И Цзина через посредство Лао Най Сюаня, Рихарда Вильгельма и Юнга, с одной стороны, и прозрениями Никола Фламеля — с другой. В обоих случаях наблюдаются определённые черты сходства: сон о книге или книгах, переводчик-посредник (мастер Ансельм и Рихард Вильгельм), долгие и трудные поиски и, наконец, явление учителя, тем или иным способом помогающего осуществить успешную передачу знания (Лао Най Сюань и мастер Канчес). Возможно, имеет значение и тот момент, что оба наставника — и китайский мудрец, и еврейский рабби умерли, как только их миссия была завершена.