Феномен хищника

Найт Норма

– «Теперь ты спой что-нибудь, если хочешь», – Диксон явно отвлекала меня от ласк…

– «Не вспомнить песню, которая могла бы сравниться с этой. Давай лучше покажу тебе картины своей прошлой жизни, а ты мне – своей».

Увлекшись этой игрой, мы постепенно успокоились, и в какой-то момент я погрузилась в сон.

* * *

Она, что, за ночь так ни разу и не пошевелилась? Рука Дик по-прежнему покоится на моём бедре. Спит?

– «Доброго утра», –

развеял сомнения мыслеголос, и наши губы слились в поцелуе. «О-о! Кажется, она оттаяла», – мелькнуло в голове.

– «Мы пили вчера, а я не хотела, чтобы в первый раз это было в дурмане».

– «Вот как, оказывается, дедушка тут не при чём? С тобой я всегда в дурмане!»

Впившись ртом в горячую спелую виноградину, я принялась забавляться с нею, жадно слушая едва различимые стоны подруги. Мне почти удалось справиться с её непонятной стыдливостью – вот ведь чудо, а по прошлой жизни она старше меня – когда тишину подземелья нарушил неясный кашляющий звук. Замерев, мы вслушивались в окружающий мир.

– «Дед, что ли, смеётся? Пойду, дам по шее, чтоб не мешал».

Я решительно сползла с полки, что-то надела, запахнулась, и пошлёпала к обиталищу старика. Неслышной тенью Диксон следовала рядом – не хотела, чтоб я причинила ему какой-то вред.

В таунах не существовало стариков – кто имел деньги, всегда выглядел молодым, те же, у кого денег недоставало, покидали мир по собственной воле, когда приходил срок. Наверное, поэтому во мне не было уважения к старости.

Дед оказался совсем плох. В мыслях заканчивающего земное существование не читалось ни грана сознательного – всеобъемлющий хаос и неосознанный страх перед бездной.

Судорожное, дыхание прервалось, иссохшая фигурка разом оцепенела. Рука Дик коснулась нижних рёбер, улавливая возможное движение диафрагмы, другая поднесла к губам старика отражающий предмет.

– «Так видно дыхание. Если оно есть… Кажется, всё». Она выпрямилась, ладонью закрыла деду глаза.

Собирались быстро, но без суеты. Не хотелось задерживаться в склепе сверх необходимого.

Завершив дела, потушили коптилку. Я светила фонариком, а Диксон с большим трудом затворила дверь в жильё умершего. Похоже, деревянную створку не трогали много лет, металлические части протестующе скрежетали. С силой задвинув засов, подруга пальцами обозначила ритуальный жест. Надо потом спросить, что это значит.

Мы тщательно оделись и обулись, обвешались мешками, грузно потопали к выходу в тоннель. Закрыв на замок решётку, Дик забрала ключ.

– «На всякий случай, вдруг придётся вернуться». Подумала крысе:

– «А будем прощаться – тебе отдам, вдруг ещё человека нормального встретишь. Там консервы остались, одежда, обувь, может, понадобится кому».

Необычная троица двинулись в южном направлении. В неизвестность. Собственно, для человека любое, самое близкое будущее – всегда неизвестность…

Спустя всего пару часов, во время первой остановки для отдыха, я поняла, насколько необходимы моему организму физические упражнения.

Мышцы давно забыли, для чего нужны, и теперь вяло, неохотно пробуждались.

Я не порхала налегке: настояла на том, чтобы нести хоть треть общего груза. Жилет, несмотря на тяжесть рассованного по карманам, оказался на удивление удобным. Приходилось, правда, то и дело сдвигать его назад, чтобы грубая ткань не касалась спины.

Ещё – автомат, и мешок в руке, вешать что-нибудь за плечи мне пока рано. Диксон, конечно, нагрузила полегче, но любой груз – есть груз, а в таунах понятия «ручная кладь» попросту не существовало.

* * *

ДИКСОН

Крошечный дымчатый котёнок. Склоняюсь к нему, всматриваюсь в глаза. Голубые, наверное, помесь с сиамским. Глядит прямо, настойчиво, будто хочет что-то сказать.

Порыв нежности заставляет коснуться шёрстки губами… Шелковистая, мягкая, ласковая…

Сознание вернулось короткой чёрной вспышкой.

С плеча сняли толику груза, непослушное туловище качнулось, плечо упёрлось в твёрдое. Стена.

– «Осторожнее, не разбей…» Джес утащила вещмешок.

– «Что это с тобой?», – недоумевала Лариска.

Она предусмотрительно улеглась в отдалении – мало ли, мы тут все падаем, теряем сознание…

– «Жадность фраера сгубила. Вес оказался слишком велик…» Тьма метро подсвечена багровым. Это должно скоро пройти.

– «Так плохо знаешь своё тело? Какую часть жизни ты уже прожила?… Или следует думать «прожил»?» В мыслеголосе крысы неприкрытая ирония.

– «Не знаю…»

– «Как? И этого тоже?»

– «Меня перенесло в другой мир, вот сюда. Здешнему моему телу, похоже, осталось ещё две трети. Как минимум. Если пуля не остановит».

– «А мне, увы – только треть…»

– «Ты знаешь год собственной смерти?»

Лариска не успела, или не захотела ответить – вернулась Джессика, затопала вокруг меня, потянула с плеч второй мешок.

Вот сейчас, кажется, можно попробовать встать. Какая грязная стена… С протяжным стоном включились мышцы ног. Э, вы что это, теперь ведь намного легче!

– «Больше не падай, не удержу», – с неожиданной силой девушка прижала к стенке, словно к борту хоккейной коробки.

Все мои одёжки расстёгнуты, иначе б давно тепловой удар. Через майку на животе явственно ощутила прикосновение нежных полушарий Джес. Она не надела куртку… Услышав мысль, отдёрнулась, словно ударило током. Эмоция стыда. Почему она стесняется меня?

– «Вот, в тюрьме приучили…» Да… Я помню жуткие картины её прошлого.

– «Это мне?» – нащупав новые берцы, подруга взорвалась радостью. Женщины всегда неравнодушны к обуви…

Как попало свалили на полку добычу. Мою «рабочую» одежду – подальше: вся в поту, да в засохшей горилльей крови. После такой нагрузки общий массажик бы, баньку… Кстати, пора, пора. Вьючные животные сильнее потеют.