Феномен Солженицына
Шрифт:
Понедельник, 4 марта 1974
…новая солженицынская «бомба»: его сентябрьское письмо правительству с программой – отказа от коммунизма, «расчленения» Советского Союза, отказа от индустриализации и т. д. Текст сам в N. Y. Times не напечатан, комментарии в правильных категориях (национализм, мессианизм, славянофил и т. д.). Нужно подождать русского текста. Но чувствую, что снова – не уложить этого удивительного человека в эти устаревшие категории, что здесь опять что-то новое, требующее для того, чтобы быть понятым и услышанным, отказа от этого привычного «редукционизма». И это в то время как раз, когда газеты полны статьями о кризисе демократии, о развале Европы, о неслыханном malaise (недомогании) западного сознания. Мне чудится (хотя,
И еще очевиднее, ещё нагляднее – в третьей:…
Светлый Вторник, 16 апреля…
Вчера в New York Times ответ Сахарова Солженицыну. Растущее кругом раздражение на Солженицына. И, как всегда, не знаю, что ответить «рационально». Умом я понимаю это раздражение, понимаю все возражения Сахарова – умеренные, обоснованные, разумные. Но сердцем и интуицией – на стороне Солженицына. Он пробивает стену, он бьет по голове, он взрывает сознание. Вечный конфликт «пророчества» и «левитства». Но пророк всегда беззащитен, потому что против него весь арсенал готовых, проверенных идей. Трагедия пророчества в том, что оно не укладывается в готовые рамки и их сокрушает. Только этого и не прощают пророку. Борясь с ним, его идеи излагают в тех категориях, которые они – эти идеи – и ставят под вопрос. И он выходит каким-то дураком. Вот почему нужно «истолкование пророчества» – в этом, может быть, и состоит назначение культуры.(Там же. Стр. 89–90)
И – неделю спустя, опять о том же:…
Вторник, 23 апреля 1974
Текст сахаровского заявления по поводу «Письма вождям». Замечательный по тону, по убедительности. И все, конечно, рукоплещут (вчера на радио «Свобода») и готовы обрушиться на Солженицына (давно хотелось!). Но вот не видят того, что именно вся «правда» Сахарова – весь этот рациональный, умеренный, проверенный подход – что все это как раз и обанкротилось в два страшных «века разума». Что это тупик. Что Солженицын с медвежьей неуклюжестью и своеобразной «слепотой» ломает стену, призывает насвзглянуть не туда, по-другому, по-новому.(Там же. Стр. 91–92)
Чуть больше месяца спустя. Восторженность тона не умаляется. Но уже звучит в этой восторженности, хоть и приглушенно, другая нота:…
Четверг, 30 мая 1974
Дал мне прочитать – в рукописи – главы второго узла: пятую, шестую, седьмую, восьмую… Пятая глава мне сначала не понравилась: как-то отвлечённо, неживо, книжно… Но шестая, седьмая, восьмая – чем дальше, тем больше захватывают. Он все чувствует нутром, все вопросы ставит «напробой», в основном, без мелочей. Потом последняя глава – шестьдесят четвертая. Исповедь. «Это все, Вы увидите, Ваши идеи…» (Насчёт моих идей – не знаю, но глава прекрасная.)
Страстное сопротивление тому, что он называет «еврейской идеологией»… Попервоначалу можно принять за антисемитизм. Потом начинаешь чувствовать, что и тут – все тот же порыв кправде,затуманенной, осложнённой, запутанной «словесами лукавствия».(Там же. Стр. 100)
Даже в уже проявившемся антисемитизме Солженицына (нет, не антисемитизм это, Боже избави, а всего лишь – то, что «попервоначалу можно принять за антисемитизм»), емувидится «всё тот же порыв кправде»).
Но прошло чуть менее полугода, и – вот:…
Четверг, 14 ноября 1974
…С некоторых пор что-то как будто чуть-чуть «надломилось» между нами… Словно все очевиднее разница в «длине волны»… Мне кажется, вернее – я убежден, что если исходным целительным у Солженицына был его «антиидеологизм»… то теперь он постепенно сам начинает опутывать себя «идеологией», и в этом я вижу огромную опасность. Для меня зло – прежде всего в самой идеологии, в её неизбежном редукционизме и в неизбежности для неё всякую другую идеологию
Нельзя сказать, что это открытие заставило отца Александра разочароваться в Солженицыне. Но оно его огорчило. Ведь он совсем было уже поверил, что злокачественная язва идеологии, затронувшая и Достоевского, и Толстого, Солженицына не коснётся. Но оказалось, что и его тоже не минул этот роковой для всех русских гениев «соблазн учительства». Ну, что ж! В конце концов, ни Толстому, ни Достоевскому, ни даже Гоголю этот страшный соблазн не помешал остаться великими художниками. Значит, можно надеяться, что и ему тоже не помешает….
Пятница, 15 ноября 1974
Вчера длинное письмо Никите в связи с письмом ко мне Солженицына. Поделился с Никитой моими волнениями о скольжении С. в сторону «идеологизма» и «доктринерства», непонимания им церковной ситуации и т. д. Кончаю письмо так: «Пишу Вам все это, как думаю и чувствую. Может быть, целиком ошибаюсь и в мыслях, и в чувствах, чему первый буду очень рад. Люблю его так же, даже больше – ибо теперь с какой-то болью за него. Все данное и подаренное им воспринимаю и переживаю так же – как одно из самых радостных, больших, решающих событий даже личной жизни. Ни от одного слова, написанного о нем, не отрекаюсь.(Там же. Стр. 127)
И когда противники этой самой солженицынской идеологии начинают на него нападать, он тотчас же готов кинуться на его защиту:…
Четверг, 12 декабря 1974
…Они не понимают, не хотят понять, что А. И. – явление мировое, первый русский человек после смерти Толстого, дошедший до сознания десятков миллионов. Что рядом с этим фактом реплика или ещё какие-нибудь писульки, в которых А. И. не сумел обуздать силу?.. А они об этом всерьёз… Смешно думать, что реплика имеет хоть какой-либо вес против величия всего его творчества! Мы все ещё не раз будем страдать от несоответствия эмпирического облика А. И. с его историческим значением, его относительной (неизбежно) публицистики с почти безошибочным художественным творчеством…(Там же. Стр. 138)
Но это – наедине с собой.
А публично влезать в эти внутриэмигрантские споры ему не по душе. И если его к этому вынуждают, делает он это крайне неохотно:…
Понедельник, 27 января 1975
Совсем поздно вечером – истерический звонок Юры Штейна и о. Кирилла Фотиева: появилась якобы неслыханно гнусная статья С. Рафальского в НРС против А. И. «Он оголённый, его нужно защитить, это ужас, это восстание всех против него, его добьют… нужно… немедленно…» Я «поддаюсь», соглашаюсь… Утром, однако, все это мне кажется крайне преувеличенным. Сам А. И. только и делает, что наносит оскорбления направо и налево… Надо, мне кажется, не столько «защищать» его, сколько ему сказать и говорить правду… Думаю о своём месте или «роли» во всем этом. Нежелание вмешиваться в эмигрантские споры: это раз. Стремление отстаиватьтолько«трансцендентное»: это два. Отвращение от «лагерей», какие бы они ни были: три. Отстаивать то, что яуслышалв Солженицыне, в его художественном творчестве. Быть совершенно свободным в отношении его идеологии, которая – это очень важно – мне, прежде всего, несозвучна.(Там же. Стр. 147)