Феноменология духа
Шрифт:
[3. Пробуждение свободной субъективности.] — В этом своем специфическом произведении абсолютная свобода превращается в предмет, и самосознание на опыте узнает, что она такое. В себе она есть именно это абстрактное самосознание, которое внутри себя уничтожает всякое различие и всякое устойчивое существование различия. В качестве этого абстрактного самосознания абсолютная свобода есть для себя предмет; ужас перед лицом смерти есть созерцание этой ее негативной сущности. Но эту свою реальность абсолютно свободное самосознание находит совершенно иной, нежели было ее понятие о себе самой, а именно, что всеобщая воля есть только положительная сущность личности, и эта последняя знает себя внутри ее лишь положительно или сохраняющейся. Здесь для такого самосознания, которое в качестве чистого здравомыслия просто разделяет свою положительную и негативную сущность — не имеющее предикатов абсолютное как чистое мышление и как чистую материю — здесь для него имеется в его действительности абсолютный переход из одной сущности в другую. — Всеобщая воля в качестве абсолютного положительного действительного самосознания (так как оно есть эта обладающая самосознанием действительность,
Таким образом, абсолютная свобода как чистое равенство всеобщей воли с самой собой заключает в себе негацию, а тем самым и различие вообще, и она развивает последнее, в свою очередь, как действительное различие. Ибо чистая негативность в равнох! самой себе всеобщей воле имеет стихию устойчивого существования или субстанцию, в которой реализуются ее моменты, у нее есть материя, которую она может обратить в свою определенность; н поскольку эта субстанция проявила себя как негативное для единичного сознания, постольку, следовательно, опять образуется организация духовных масс, на долю которых достается множество индивидуальных сознаний. Эти последние, испытавшие страх перед своим абсолютным господином — перед смертью — в свою очередь мирятся с негацией и различиями, распределяются по массам и возвращаются к разделенному и ограниченному произведению, а тем самым и к своей субстанциальной действительности.
Из этой сумятицы дух был бы отброшен назад к своему исходному пункту — к нравственному и реальному миру образованности, который благодаря страху перед господином, снова овладевшему умами, только освежился бы и помолодел. Дух должен был бы заново пройти этот круговорот необходимости и постоянно повторять его, если бы только в результате получилось полное взаимопроникновение самосознания и субстанции, взаимопроникновение, в котором самосознание, на опыте «узнавшее негативную по отношению к нему силу своей всеобщей сущности, хотело бы знать и найти себя не как это особенное, а только как всеобщее, и потому могло бы вынести и предметную действительность всеобщего духа, исключающую его как особенное. — Но в абсолютной свободе не состояли во взаимодействии ни сознание, погруженное в многообразное наличное бытие или придерживающееся определенных целей и мыслей, ни внешний мир, обладающий значимостью, будь то мир действительности или мир мышления, а в ней находился просто мир в форме сознания как всеобщая воля и равным образом самосознание, сведенное из всего обширного наличного бытия или многообразия цели и суждения в простую самость. Образованность, которой самосознание достигает во взаимодействии с указанной сущностью, есть поэтому самая возвышенная и последняя образованность, когда самосознание видит непосредственное исчезновение своей чистой простой действительности и переход ее в пустое ничто. В мире самой образованности самосознание не доходит до того, чтобы созерцать свою негацию или отчуждение в этой форме чистой абстракции; нет, его негация есть содержательная негация, [т. е.] или почет, или богатство, приобретаемое им вместо самости, от которой оно отчуждалось, или язык духа и здравомыслия, которого достигает разорванное сознание, или же эта негация есть небо веры и принцип полезности просвещения. Все эти определения потеряны в том ущербе, который испытывает самость в абсолютной свободе; ее негация есть не имеющая значения смерть, чистый ужас перед негативным, в котором нет ничего положительного, ничего наполняющего содержанием. — Но в то же время эта негация в своей действительности не есть нечто чуждое; она не есть ни всеобщая, по ту сторону лежащая необходимость, где гибнет нравственный мир, ни единичная случайность владения собственностью или каприз владеющего, от которого разорванное сознание видит себя зависимым, а она есть всеобщая воля, которая в этой своей последней абстракции не имеет ничего положительного и поэтому ничего не может вернуть в виде пожертвования; но именно в силу этого такая воля составляет неопосредствованно одно с самосознанием, или она есть чисто положительное, потому что она есть чисто негативное; и не имеющая значения смерть, бессодержательная негативность самости, обращается во внутреннем понятии в абсолютную положительность. Для сознания непосредственное единство самосознания со всеобщей волей, его требование. — знать себя как «эту». определенную точку во всеобщей воле — превращается в прямо противоположный опыт. То, что для него при этом исчезает, есть абстрактное бытие или непосредственность точки, не имеющей субстанции, и эта исчезнувшая непосредственность есть сама всеобщая воля, каковой оно теперь знает себя, поскольку оно есть снятая непосредственность, поскольку оно есть чистое знание или чистая воля. Таким образом оно знает волю как себя само и себя — как сущность, но не как непосредственно сущую сущность, волю — не в качестве революционного правительства или анархии, стремящейся установить анархию, и себя — не в качестве центра данной партии или ей противоположной; нет, всеобщая воля есть его чистое знание и проявление воли, и оно есть всеобщая воля как «это» чистое знание и проявление воли. Оно тут не теряет себя самого, ибо чистое знание и проявление воли, напротив, есть оно как атом, сознания. Оно, следовательно, есть взаимодействие чистого знания с самим собою; чистое знание как сущность есть всеобщая воля; но ma сущность есть просто: лишь чистое знание. Самосознание, еле — довательно, есть чистое знание о сущности как чистом знании. Далее, как единичная самость оно есть только форма субъекта или действительного действования, которую оно знает как форму; точно так же предметная действительность, бытие, для него есть просто форма, лишенная самости; ибо она была бы тем, чего не знают, а это знание знает знание как сущность.
Таким образом, абсолютная свобода сгладила в себе самой противоположность всеобщей и единичной, воли; отчужденный от себя дух, доведенный до крайней точки своей противоположности, в которой еще различаются чистое проявление воли и то, что проявляет чистую волю, низводит эту противоположность до прозрачной формы и находит в ней себя самого. — Подобно тому как царство действительного мира переходит в царство веры и здравомыслия, так абсолютная свобода переходит из своей себя самое разрушающей действительности в другую страну обладающего самосознанием духа, где она в этой недействительности считается тем истинным, в мысли о котором
С. Дух, обладающий достоверностью себя самого. Моральность
Нравственный мир показал лишь отошедший в нем дух, единичную самость, как свою судьбу и свою истину. Но это правовое лицо имеет свою субстанцию и осуществление вне себя. Движение мира образованности и веры снимает эту абстракцию лица, и благодаря совершённому отчуждению, благодаря высшей абстракции субстанция для самости духа превращается сперва во всеобщую волю и, наконец, в ее собственность. Таким образом, здесь знание, по — видимому, стало, наконец, совершенно равным своей истине; ибо его истина есть само это знание, и всякая противоположность обеих сторон исчезла; и притом не для нас или в себе, а для самого самосознания. А именно оно овладело противоположностью самого сознания. Последнее покоится на противоположности достоверности себя самого и предмета; но теперь для него сам предмет есть достоверность себя, есть знание, — равным образом и достоверность его самого как таковая не имеет более собственных целей, следовательно, не находится более в определенности, а есть чистое знание.
Знание самосознания, таким образом, есть для самосознания сама субстанция. Она есть для него столь же непосредственно, как и абсолютно опосредствованно в некотором нераздельном единстве. Непосредственно в том смысле, что нравственное сознание знает и само выполняет долг, повинуясь ему как своей натуре; но оно не есть характер, как то нравственное сознание, которое в силу своей непосредственности есть некоторый определенный дух, принадлежит только одной из нравственных существенностей и заключает в себе сторону незнания. — Оно есть абсолютное опосредствование в том смысле, что оно есть образующее себя и верующее сознание; ибо оно по существу есть движение самости, направленное на снятие абстракции непосредственного наличного бытия и на превращение себя во всеобщее, но не путем чистого отчуждения и разрывания своей самости и действительности, и не путем бегства. Оно для себя непосредственно наличествует в своей субстанции, ибо она есть знание, она есть созерцаемая чистая достоверность его самого; и именно эта непосредственность, которая есть его собственная действительность, есть вся действительность, ибо непосредственное есть само бытие, и как чистая непосредственность, очищенная абсолютной негативностью, она есть чистое бытие, она есть бытие вообще или все бытие.
Абсолютная сущность поэтому не исчерпывается определением ее как простой сущности мышления, она есть вся действительность, и эта действительность существует только как знание; то, чего сознание не знало бы, не имело бы смысла и не может быть для него силой; в его знающую волю отступила вся предметность и мир. Оно абсолютно свободно в том, что оно знает свою свободу, и именно это знание своей свободы есть его субстанция и цель и единственное содержание.
а. Моральное мировоззрение
[1. Постулированная гармония долга и действительности.] — Самосознание знает долг как абсолютную сущность; оно связано только долгом, и эта субстанция есть его собственное чистое сознание; долг не может обрести для него формы чего — то чуждого. Но замкнутое таким образом в самом себе, моральное самосознание еще не установлено и не рассматривается как сознание. Предмет есть непосредственное знание, и столь всецело проникнутый самостью, он не есть предмет. Но будучи по существу опосредствованием и негативностью, это знание в своем понятии соотносится с некоторым инобытием и есть сознание. Так как долг составляет его единственную существенную цель и предмет, то это инобытие, с одной стороны, есть для него лишенная всякого значения действительность. Но так как это сознание столь совершенно замкнуто в самом себе, то оно относится к этому инобытию совершенно свободно и равнодушно, и наличное бытие поэтому есть, с другой стороны, наличное бытие, полностью предоставленное самосознанием себе самому, соотносящееся точно так же лишь с собою; чем свободнее становится самосознание, тем свободнее и негативный предмет его сознания. Поэтому он есть мир, внутри себя завершенный до собственной индивидуальности, самостоятельное целое специфических законов, равно как их самостоятельное течение и свободное претворение в действительность, некоторая природа вообще, законы которой, как и ее действия, принадлежат ей самой как некоей сущности, столь же мало заботящейся о моральном самосознании, как и оно о ней.
Начиная с этого определения развивается моральное мировоззрение, которое состоит в соотношении морального в — себе — и для — себя — бытия с природным в — себе — и для — себя — бытием. В основе этого соотношения лежит как полное равнодушие и собственная самостоятельность природы и моральных целей и деятельности друг по отношению к доугу, так, с другой стороны, и сознание единственной существенности долга и сознание полной несамостоятельности и несущественности природы. Моральное мировоззрение содержит развитие моментов, которые имеются в этом соотношении столь совершенно противоречивых предпосылок.
Итак, прежде всего предполагается моральное сознание вообще; долг имеет для него значение сущности, для него — действительного и деятельного и в своей действительности и деятельности выполняющего долг. Но в то же время для этого морального сознания существует в качестве предпосылки свобода природы, другими словами, оно на опыте узнает, что природа не заботится о том, чтобы сообщить ему сознание единства его действительности с ее действительностью, и, следовательно, может быть, позволяет ему стать счастливым, а может быть, и не позволяет. Неморальное сознание, напротив того, быть может, случайно найдет себе претворение в действительность там, где моральное сознание видит только повод к совершению поступков, но видит также, что благодаря этому на его долю не выпадает счастья исполнения и наслаждения осуществлением. Поэтому оно скорее находит основание жаловаться на такое состояние несоответствия между ним и наличным бытием и на несправедливость, ограничивающую его тем, что оно имеет свой предмет только в качестве чистого долга, но отказывающую ему в том, чтобы увидеть этот долг и себя претворенными в действительность.