Фэнтези-2003
Шрифт:
И Нина опять уступила. Ей и самой хотелось еще раз посмотреть на Тигра — не на такого, каким она видела его в плену у разбойников, избитого, беспомощного, жалкого, — а на сильного и уверенного в себе любимца богов, запомнившегося ей с той сказочной ночи на берегу. К тому же страх почти оставил Нину, сменившись какой-то равнодушной уверенностью в том, что от нее самой уже ничего не зависит. Она слишком долго прожила в добровольном изгнании, и необходимость все время полагаться только на свои силы изнурила ее. Плыть по течению, подчиняясь чужой воле — пусть даже воле сумасшедшего мальчишки, ничтожного слуги ее Тигра, — оказалось куда проще и приятнее. Хорошо, сказала она, завтра мы пойдем смотреть поединок. Только пообещай, что ты не станешь кричать. Здесь не принято оплакивать тех,
Ори ощетинился. Почему ты думаешь, что мне придется оплакивать господина? Он — лучший боец во всем мире, поняла? То, что нас одолели разбойники, ничего не значит, они нечестно сражались, сетью даже слона поймать можно…
Подожди, сказала Нина изумленно, что ты говоришь? Ты что, ничего не понял? Тут ей впервые пришло в голову, что мальчишка, оглушенный ударом дубины, мог просто не видеть, как разворачивались события дальше. Сама Нина пряталась в кустах локтях в пятидесяти от места схватки и наблюдала ее от начала и до конца.
Ори недоуменно уставился на нее. Твой хозяин сдался, медленно произнесла Нина. Он сдался, чтобы спасти тебе жизнь… Эта картина до сих пор стояла у нее перед глазами: Тигр, только что зарубивший троих противников, осторожно кладет свои мечи на землю, не отрывая взгляда от огромного, заросшего бурой шерстью дикого, вознесшего над головой распростертого на камнях мальчика сучковатую дубину. Они решили, что это его сын, подумала тогда Нина. Если бы они знали, что он всего лишь слуга, никому бы и в голову не пришло пугать Тигра его смертью. А Тигр и не догадывался, что разбойники ни за что на свете не убили бы парня: ноги и руки переломать — это пожалуйста, эглам забот меньше, а убивать невыгодно. Но тут уж я виновата, могла рассказать ему все, как есть — и про эглов, и про торговцев людьми, и про кровавую дань… Ладно, что сделано, то сделано, прошлого не вернешь.
Ори смотрел на нее, не отрываясь, и в колючих глазах его стояли слезы. Скажи, что это неправда, умолял его взгляд, скажи, что все было не так! Твой господин сам бросил оружие, жестко повторила Нина, и сделал это из-за тебя. Мальчишка повернулся и выбежал во двор. Может быть, он не вернется, подумала она, и может быть, это к лучшему. Я спокойно дождусь утра, прибьюсь к какому-нибудь каравану и вернусь в свою рощу…
Ори вернулся спустя полчаса, осунувшийся и побледневший. Я искал Дом Бодана, объяснил он, это мой покровитель. Странно, но в этом городе нет Домов Бодана… Это не город, усмехнулась Нина, у нас нет городов. Эглы давным-давно запретили людям огораживать поселки стенами, а без стены самый большой поселок — деревня. А что до Подземного Змея, то говорят, наши предки поклонялись ему, пока эглы не сожгли его храмы и не разбили изваяния. Эглы не любят Подземного Змея, наверное, потому, что он сжирает их, когда встречает у себя в глубине…
Эглы, эглы, заворчал мальчишка, да у вас тут из-за них никакой жизни нет! Они же крошечные, меньше меня, а держат в кулаке целый народ. А еще аталантцами себя называете! Трусы вы все, а не аталантцы. С какими-то подземниками справиться не можете…
Нине вспомнились белые змеи, увлекающие в черные зевы туннелей отчаянно сопротивляющихся юных воинов Восточного Предела. А вот ты завтра посмотришь, какая на их стороне сила, сказала она спокойно, у людей такой отродясь не было, к тому же и воюем мы друг с другом куда чаще, чем они между собой. Увидишь, с кем твоему господину придется сражаться…
…Увидеть это предстояло им с минуты на минуту. Но пока Кровавая Арена была пуста, и пустота ее пугала больше, чем целые орды чудовищ. Хозяева арены знали толк в зрелищах и умели рассчитывать время — толпа, заполонившая террасы над багровым каменным кругом, глухо гудела, заводя сама себя в напряженном ожидании предстоящей схватки. Судя по обрывкам разговоров, которые долетали до ушей Нины, в исходе поединка никто не сомневался, обсуждали лишь, какое страшилище выставят эглы на этот раз и что пленнику переломают сначала — руки или ноги. Когда накал споров достиг апогея, окованная медью дверь с оглушительным визгом распахнулась и двое рослых горцев вытолкали на арену оборванного и худого человека. Нина всмотрелась, до боли сощурив глаза, —
Рядом сдавленно охнул Ори. Мастер Кешер выглядел так, словно несколько лет провел в рудниках Серебряного хребта, таская тачки с породой по подземным галереям. Он щурился от сиявшего над снежными вершинами яркого солнца и пошатывался от слабости. В прорехах его одежды виднелись крупные фиолетовые кровоподтеки и едва начавшие подживать ссадины. В руке он сжимал какую-то жалкого вида палку с заостренным концом — на оружие она походила столь же мало, сколько сам мастер Кешер походил сейчас на бывшего блистательного командира телохранителей наследного принца Аталанты. Толпа, оживившаяся при появлении пленника, заорала и заулюлюкала. На противоположном ярусе Нина заметила ухмыляющуюся рожу одного из разбойников из отряда Шамы и вновь подумала, что правильно сделала, выкрасив ночью короткие волосы мальчишки в рыжий цвет. Перекрашенный и одетый в приличную чистую рубаху и широкие горские штаны, Ори стал почти похож на коренного островитянина. Сам Тигр, презрительно разглядывая искаженные криком лица над ареной, ни на мгновенье не задержал на нем своего взгляда. Нину, облаченную в глухое вдовье одеяние и прячущую лицо под платком-хаджусом, он, разумеется, узнать не мог.
Кешера, казалось, совершенно не волнует то положение, в котором он оказался. Безоружный, обреченный на неминуемую гибель, он смотрел на ожидавших кровавой потехи зрителей с брезгливой усмешкой аристократа, случайно очутившегося в грязном притоне. Почерневшие, распухшие от побоев губы, жаркие прикосновенья которых сводили Нину с ума, были сжаты твердо и непреклонно.
Он опустил голову и, словно потеряв всякий интерес к зрителям, принялся изучать забранные решеткой туннели. Толпа взревела еще громче; откуда-то из второго яруса в Тигра бросили тухлым яйцом. Бросок не достиг цели, но немедленно появившиеся стражники вывели из толпы прыщавого парня с целым узелком яиц и вытолкали за ворота. Правила арены строго запрещали причинять вред участникам поединка.
Нина, внимательно следившая за Тигром, увидела, что лицо его внезапно изменилось, стало жестким и сосредоточенным. Глаза Кешера неотрывно следили за центральным туннелем. Нина попыталась разглядеть, что же он там заметил, но ничего не разобрала — ей показалось только, что тьма в туннеле сгустилась и застыла тяжелой и плотной глыбой.
Внезапно Тигр начал отступать. Он по-прежнему смотрел куда-то сквозь решетку, преграждающую вход в туннель, но двигался спиной вперед к захлопнувшейся медной двери. Дурацкую свою палку он держал в левой руке острием вниз. Отступая, он пригнул голову — Нине даже показалось, что его уши немного вытянулись и встали торчком. Она вспомнила его удивительные, остро заточенные клыки — в ту ночь на берегу они оставили на ее теле немало глубоких отметин. Нина почувствовала гордость и облегчение — пусть Кешеру и недолго осталось жить, но в ее памяти он навсегда останется сильным, опасным и гордым. Как быстро меняется его облик, успела подумать женщина, только что он казался высокомерным аристократом, а за минуту до того — затравленным пленником. Какая же из его масок — настоящая?..
Ударил бронзовый колокол. И толпа, только что кричавшая сотнями хриплых и жадных глоток, замерла в мгновенно упавшем молчании. Пока металлические раскаты продолжали греметь в отшлифованных до зеркального блеска обелисках-резонаторах, решетка центрального туннеля начала с отвратительным скрипом подниматься, освобождая проход. Только теперь Нина увидела, что по туннелю движется, перекатываясь и сверкая глазами, огромная черная масса. Кешер быстро преодолел последние несколько шагов и уперся спиной в полированный металл двери. От балюстрады нижнего яруса его отделяло десять локтей — не так уж много, если только речь не идет о гладком, словно шелк, розовом мраморе без единой трещинки и выбоины. Ни одного шанса выбраться из ловушки у Тигра не было — даже если бы он подпрыгнул на небывалую высоту и попытался найти спасение на балконе первого яруса, десятки рук немедленно столкнули бы его вниз, ожидая обещанного развлечения. На несколько невыносимо долгих мгновений Кешер замер, прижавшись лопатками к отшлифованной меди.