Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
В дальнем углу что-то скрипнуло и зашуршало, и Милика едва сдержала крик. Это мыши, обычные мыши. Ничего удивительного, ведь в доме нет кошки. Шорох повторился, и, отвечая ему, раздался тоненький плач. Мики!
Вдовствующая императрица подхватила сына на руки, и он, не прекращая тихо всхлипывать, вцепился в мать, нечаянно прихватив выпавшую из прически прядь. На глаза навернулись слезы, но Милика ободряюще улыбнулась. За гобеленом вновь зашуршало, на окно бросился ветер, заметался огонек свечи, а ведь вечером было тихо.
Надо было сказать Клаусу, чтобы он поставил
Свеча сгорела на три четверти, только б успеть зажечь от огарка новую, иначе сидеть им в темноте. Мышь за гобеленом совсем обнаглела, а может, это не мышь, а крыса. Господи, сделай так, чтоб это была просто крыса — большая, серая, злая и нестрашная!
— Милика!
Цигенгоф! Без плаща и шпаги. В руках масляная лампа. Как он вошел, ведь дверь заперта!
— Милика, какое счастье, что ты одета!
Какое счастье, что он пришел! Она не вскочила только потому, что держала на руках сына.
— Привет, Цигенбок, — Мики перестал дрожать и слез с материнских колен, — а я тоже не сплю.
— Милика, — на лице Клауса не было привычной улыбки, — вставай. Я возьму Мики, и бежим!
— Куда? — Теперь, когда они уже не были одни, она растерялась. — Зачем?..
— Потом, — оборвал Цигенгоф, его голос был хриплым, — все потом.
— Как ты вошел? Я могла спать…
— Ты не спишь, и правильно делаешь, а вошел я через дверь. Потайную. В твоей спальне — три двери, и только одна запирается изнутри. — Граф взгромоздил Мики на плечи. — Не плакать! Все хорошо, мы играем. Сюда придут и никого не найдут.
— Волки придут? — Мики обхватил руками шею Цигенгофа. — А где ангел?
— Ангел спит, — объяснил Клаус, — ночь, вот он и спит. Милика, давай руку и идем. Нас встретят, но ты не пугайся. Зять Берты — друг, он раньше служил у Руди.
Женщина кивнула, не решаясь разлепить губы. Пальцы Клауса были жесткими и горячими, он впервые коснулся ее не через полу плаща. Огонек свечи судорожно метнулся, сжался в рыжую искру и погас. Теперь у них осталась лишь лампа Цигенгофа.
— Куда мы идем? — выдавила из себя Милика.
— Для начала подальше отсюда, — бросил Цигенгоф, — и, во имя Господа, скорей!
Убийца рассказал все, что знал. Он бы рассказал и то, чего не знал, но его спасло чувство меры. Рудольф Ротбарт теперь знал не только кто, но и за сколько. Остался последний вопрос — почему, но ответ на него ничего не изменит. Принц-регент Миттельрайха не Господь Бог, он не вправе прощать врагов своих, даже если это друзья. Бывшие.
Руди глянул на связанного убийцу и невесело усмехнулся:
— Когда ты последний раз был на мессе?
Тот оторопело захлопал глазами, но ответил:
— На прошлой неделе.
— Похвально. — И зачем он с ним говорит? — И что ты думаешь на предмет того, что зуб за зуб, а око за око?
— Ваше
— Моему Высочеству угодно, чтобы ты прикончил своего хозяина. Я лишил тебя подручных, но помощники тебе понадобятся. Утром я пришлю двоих. Твой приятель дерется хуже меня, с него хватит. Ты все понял?
Капитан Цангер что-то квакнул и кивнул. Он был весьма недурен собой, но сейчас напоминал вытащенного из пруда карпа. Воистину, удивление не красит, как и поражение. Руди Ротбарт неторопливо освободил копыта Нагеля от войлочных торб. Обрадованный конь немедленно принялся рыть землю. Счастливые они, эти лошади, их если и продают, то хозяева, а не родичи и друзья.
— Ваше Высочество, — пленник с тревогой наблюдал за манипуляциями победителя, — каковы будут приказания?
— Не можешь без дела?
— Лень до добра не доводит. От нее ржавеет шпага и кончаются деньги. Буду счастлив служить Вашему Высочеству.
Каков мерзавец! Похоже, волк нашел подходящего пса. Лет через пять Цангер станет убивать не из страха и не за деньги, а по привычке, а потом, чего доброго, отдаст жизнь за дом Ротбартов.
— После мессы была проповедь? — поинтересовался принц, беря Нагеля под уздцы.
— Да.
— Вот и обдумай ее на досуге. Пока не придут твои помощники. Они тебя развяжут.
Руди неторопливо вывел коня в проулок, еще более неторопливо запер ворота и вскочил в седло. Город спал, только падали с лип утомленные листья да звенел цепью и поскуливал пес в доме напротив. Порыв ветра принес запах свежего хлеба и отдаленный звон. Три четверти первого — охота и допрос заняли меньше часа, а кажется — пол жизни прошло.
Нагель тряхнул гривой и передернул ушами, ему в отличие от хозяина не терпелось пуститься в путь. Для коня жизнь есть бег, а для человека? Что важней всего в этом мире — война, любовь, долг? Всего понемножку и еще что-то, непонятное и неуловимое.
Принц тронул поводья и выехал на Суконную. Во дворце ждал Георг, в доме на углу — Гудрун, а Руди хотелось, чтобы оба куда-нибудь провалились. Желательно вместе с Витте. Говорят, нет ничего хуже неизвестности и мучительней надежды. Сегодня Рыжий Дьявол прикончил и ту, и другую, но легче не стало.
Лунный свет отразился от осколка, откуда-то взявшегося на мостовой. Рудольф поднял голову клуне и вдруг понял, что не может никого видеть. Не то чтобы не хочет, а не может. Одно слово, взгляд, жест — и он сорвется, вернее, сорвет зло на тех, кто подвернется под руку, будь они хоть ангелами с крылышками.
— Лучшее, что может сегодня сделать для своих подданных принц-регент, это от них сбежать, — сообщил Рудольф то ли луне, то ли облетающим липам. Луна промолчала, ветер взъерошил гриву Нагеля и осыпал всадника увядающим золотом. В небе дрогнула красноватая звезда и покатилась вниз от созвездия к созвездию, оставляя за собой стремительно гаснущий след. Руди проводил небесную смертницу взглядом, нахлобучил шляпу и от души пришпорил Нагеля. Разобидевшийся жеребец возмущенно фыркнул и помчался по булыжной мостовой, высекая холодные злые искры.