Фэнтези 2007 [сб.]
Шрифт:
Клеймо Гарцхаузов действительно украшало рукоять. Ну да любителей подделывать известные марки хватает, при нужде хоть большую королевскую печать изобразят — не подкопаешься.
Я взял самобой, поднес к глазам, словно бы придирчиво изучал подлинность волчьей морды. Повернулся вполоборота к хозяину и почти неслышно произнес слово — короткое, состоящее из одних согласных звуков и завершающееся легким щелчком языка. Клеймо на мгновение вспыхнуло неярким светом раскаленного докрасна металла — и тут же приобрело прежнюю тускло-серую окраску.
— Натуральное, никаких
Нехорошо... Ну да ладно. В конце концов, отчего бы и не знать оруженосцу благородного барона сюр Шарлоэ гномьего слова! На костер за такое знание не посылают.
Самобой был одноручный, весьма миниатюрный — и, как часто случается, оружейнику в угоду компактности пришлось кое-чем пожертвовать. Приклада у самобоя не имелось. А рычаг взведения боевой пружины оказался слишком короток и требовал недюжинной силы — женщина или ребенок едва ли с ним бы управились. Хотя размеры и изящество формы самобоя могли навести на мысль, что оружие это скорее «дамское».
Щелк, щелк, щелк, — реечный механизм сжимал боевую пружину, — как я и подозревал, каждое следующее нажатие на рычаг требовало все больших усилий.
Хозяин, следивший за моими манипуляциями, посоветовал:
— Не мучайтесь, пяти раз вполне достаточно, чтобы выпустить все шесть стрелок. Кованый доспех, конечно, не пробьет, но кольчугу или кожаный нагрудник — запросто.
Я совету не внял и взвел пружину до конца. Потребовалось для этого двенадцать нажатий. Закончив, перехватил неприязненный взгляд торговца. Боится, что не выдержит имеющая скрытый дефект пружина? Или?..
Лавочник протянул обойму со стрелками.
— Можете проверить силу боя. Сейчас повешу мишень.
И действительно повесил — на здоровенную деревянную колоду, изрядно расщепленную и истыканную. Я рассудил, что далее поражать своими талантами торговца не стоит, — и намеренно стрелял из рук вон плохо Стрелки летели куда угодно, только не в центр мишени. Две из шести даже не попали в грубо намалеванный внешний круг, — воткнулись рядом. Впрочем, воткнулись именно туда, куда я и целился. Оружие оказалось идеально пристрелянным. С резкостью боя дело обстояло похуже — убойная сила падала от выстрела к выстрелу. Все-таки пружина была явно не из гномьей стали.
Однако не будем придираться — главное, что к этому самобою вполне подойдут два десятка стрелок, тщательно упакованных в моем багаже. Непростых стрелок, особых.
Я кивнул барону, — дескать, то, что надо.
— И сколько вы, милейший, хотите за вашу игрушку? — спросил сюр Шарлоэ с таким видом, словно собирался заплатить, не торгуясь, сколько с него ни спросят. Впрочем, так оно и было. Деньги в трех увесистых кошелях, отягощавших его пояс, — взгляд лавочника снова и снова возвращался к ним, — пока что принадлежали вовсе не барону. Их ему еще предстояло отработать.
— Всего лишь двести имперских рэндов, — с невинным видом сообщил продавец. — Уверяю вас, мессир барон, за работу Гарцхаузов — совсем не дорого.
— Что скажешь? — поинтересовался
Я ответил, не задумываясь:
— Такой самобой стоит никак не больше восьмидесяти. Еще сорок можно приплатить за искусство оружейника, умудрившегося перековать гномье кайло в рукоять — и никак не повредить клеймо. Ну и еще тридцать, думаю, придется на долю Рыжего Эйниса. Итого сто пятьдесят.
Про долю Эйниса я добавил чисто из интереса: как отреагирует хозяин? Бегающий взгляд торговца нравился мне все меньше и меньше.
— Я не понимаю ваших странных намеков, мессир оруженосец! — недружелюбно проговорил владелец лавки. — При чем тут Рыжий Эйнис?
— Если ни при чем — тогда извините. Просто я подумал, что любая здешняя лавка обязана или отчислять ему «за защиту» как минимум пятую часть от оборота, или давным-давно превратиться в пепелище. Пепла и головешек вокруг как-то не наблюдается.
— Вы бы меньше думали, господин оруженосец! Мыслитель выискался... Я честно плачу подати королю, и защита со стороны людей королевского прево меня вполне устраивает! А если вам благоугодно...
— Довольно! — Кулак мессира барона грохнул по прилавку. — Я беру эту вещь, и мне плевать, кто защищает ваш курятник! Если это действительно Эйнис — скоро вам, милейший, придется искать другого защитника!
На лисьей мордочке хозяина отразились попытки осмыслить услышанное. Я поморщился. Согласно расписанной загодя партитуре эти слова сюр Шарлоэ должен был произнести после совершения покупки.
Кошелек — самый маленький из трех — лег на прилавок.
— Здесь ровно двести рэндов, — сказал барон. — Но пятьдесят из них, милейший, вы получите с одним условием: если немедленно и подробно объясните мне дорогу к Тур-де-Буа.
— Ах вот оно что, — понял хозяин. — Решили, значит, мессир барон, заработать руку мзель Иветты и полкоролевства в придачу? Ну-ну... За полсотни рэндов охотно вам помогу. Мертвецам деньги все равно ни к чему.
В мертвецы, понятное дело, он записал нас с бароном.
2
Когда слуга лавочника — неприятная косоглазость придавала ему вид продувной бестии — закрыл за нами массивную дверь, барон тихонько спросил:
— Думаете, милорд, этот шельмец нам наврал?
Я ответил, лишь когда мы отошли от лавки подальше:
— Кое-что весьма похоже на правду. К тому же совпадает с услышанным из других источников. Последним сьерам де Буа не стоило так активно интересоваться запретными знаниями. Вокруг их замка сейчас действительно плохое место. И можно впустую уложить целую армию, пытаясь до него добраться. Ложь, я думаю, в другом. Логово Рыжего Эйниса вовсе не в Тур-де-Буа. И никогда там не располагалось. Те же Лиловые Шары — совершенно безмозглая нечисть, столковаться и о чем-то договориться с ними невозможно. Рыжему пришлось бы тратить большую часть времени и сил на оборону от собственных якобы «стражей».