Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)
Шрифт:
Карлик велел Джоакину остаться у фонтана, а Хармона провел по лестнице вверх, на террасу, что нависала над залой. Она выполняла роль кабинета корабельщика. В глубине террасы восседал на груде подушек сам Гобарт-Синталь.
Негоциант оказался невысоким щуплым мужчиной с холеной седой бородкой. Он был облачен в красно-золотой шелковый халат, а на голове восседала роскошная снежная чалма. Быстрым, цепким взглядом Гобарт-Синталь окинул Хармона, словно оценил на глаз, а затем одарил радушной улыбкой:
– Здравия тебе, Хармон Паула. Садись, раздели со мной угощение.
У правого плеча корабельщика располагался столик с фарфоровыми чашками,
– По вкусу ли тебе шиммерийский кофе?
– осведомился Гобарт-Синталь.
Хармон некогда пробовал этот странный напиток и, по правде, терпеть его не мог - одна горечь во рту от него.
– С большим удовольствием выпью чашечку, любезный господин.
Он вовремя вспомнил, что знатные южане предпочитают обращение "господин" привычным "сударям" и "милордам". Гобарт-Синталь улыбнулся. Карлик наполнил чашку Хармона черной пахучей желчью.
– Расскажи же, как обстоят дела в моей родной земле? Какими известиями порадуешь?
– спросил негоциант.
Разумеется, корабельщик прекрасно знал все здешние новости, но вступительная неспешная беседа - столь же важная часть хорошей сделки, как и спор о цене. Хармон многословно поведал негоцианту о том, какой пригожей выдалась теперешняя весна, как мудро правит герцогством его светлость Лабелин, сколь быстро продвигается рельсовая стройка, дающая надежды, что вскоре и до Солтауна доберутся искровые поезда. Отведав медовых пряников и халвы с изюмом, которая кое-как перебила кофейную горечь, Хармон спросил о делах Юга, сознался при этом, что никогда не бывал в Шиммери, о чем всей душой сожалеет. Гобарт-Синталь заявил, что на всем свете не найдется другой столь прекрасной земли, как южное королевство, и подтвердил это описанием нескольких шиммерийских диковинок: дворца на водопаде, Облачной Бездны, десятимильной Аллеи Магнолий, и, конечно, великолепных Львиных Врат. Хармон ахал, всплескивал ладонями и изъявлял восторг с подобающей случаю старательностью.
Наконец, Гобарт-Синталь велел карлику в третий раз наполнить чашки и отослал его с террасы, давая понять, что пришло время разговора о деле.
– Твое письмо, Хармон, вызвало у меня любопытство. Ты не слишком ясно дал понять, о чем ведешь речь. Обычно так пишут те, кому нечего предложить, но тут чутье подсказало мне, что дело может оказаться стоящим. И вот, я решил тебя выслушать.
– Предположим, - начал Хармон Паула Роджер, сделав глоток кофе, - странствовал по миру один путник. Случилось так, что милостью богов попал ему в руки весьма непростой товар. Товар до того диковинный, редкостный, что не продашь его ни на ярмарке, ни с корабля; до того ценный, что мало кому придется по карману. Очень мало кому. Поразмыслил путник и поступил так. Отправился в богатый портовый город, разыскал среди городских купцов самого видного, знатного и явился к нему на прием. Подумал: покажу товар купцу, он непременно заинтересуется и тут же спросит о цене. Но как сложить цену товару, который продается столь редко? А если назову, сколько хочу, то не в обиде ли останется купец? Не прогонит ли меня за наглость? Так рассудил путник и сказал купцу иное. Ты, купец, ловок и умен, - сказал путник.
– Погляди на меня, послушай, что говорю, и угадай, какова цена моему товару, не глядя на него. Назовешь справедливую цену -
По едва заметному огоньку в глазах негоцианта Хармон понял, что покупателя заинтриговала загадка.
– Что сказал бы тогда купец путнику?
– спросил Хармон Паула.
– Пятьдесят эфесов, - заявил Гобарт-Синталь.
Хармон только улыбнулся.
– Сотня.
Хармон промолчал, бросил в рот розовый кубик зефира.
– Триста эфесов?..
– не то предложил, не то спросил корабельщик.
Хармон улыбнулся шире, взор его был ясным и невинным - ни дать, ни взять счастливое дитя.
– Уж не хочет ли этот путник сказать, что цена его товару больше пятисот золотых?
– Путник долго странствовал. Боги были милостивы к нему...
Гобарт-Синталь подался вперед, пристально оглядел Хармона с ног до головы, проутюжил взглядом бляху на поясе, золотую цепь, браслет гильдии, уперся в глаза гостя - лукавые, умные, с морщинками от уголков.
– Тысяча эфесов.
– Тысяча эфесов...
– неторопливо повторил Хармон, сделал глоток из фарфоровой чашки.
– Тысяча эфесов - хорошая цена. Село с мельницей и церковью можно было бы продать за эти деньги, или крупное поместье с лесным угодьем... Но разве путник похож на землеторговца?
– Купец никак не возьмет в толк, - процедил корабельщик, - какую чертовщину продает путник. И по правде, купца это начинает злить.
– Путник был бы очень расстроен, услышав от купца такие слова, и кланялся бы до самой земли, умоляя купца быть милостивым. Но никак не мог бы путник показать товар, услышав цену всего лишь в одну тысячу.
– Всего лишь в тысячу?!
– Гобарт-Синталь хлопнул ладонью по столу.
– Да ты хоть знаешь, что можно купить за тысячу золотых?
Хармон прижал руку к груди и примирительно склонил голову.
– Смиренный путник знает многое, не зря же он странствовал столько лет. Знает, к примеру, что за тысячу золотых никак нельзя купить вещь, чья цена состоит из пяти цифр.
Корабельщик схватился на ноги:
– Десять тысяч?!
– Путник не сказал - десять тысяч, - с безмятежным спокойствием произнес Хармон Паула Роджер.
– Путник сказал: число из пяти цифр. Среди подобных чисел десять тысяч - наименьшее, и, признаться, путник мог бы счесть это за обиду.
– Да иди ты во тьму!
– рыкнул Гобарт-Синталь.
– Убирайся, не морочь мне голову!
Хармон не двинулся с места.
– Неужели купцу не интересно было бы узнать, какой товар имелся у путника? Разве купец дал бы путнику уйти, не получив ответа?
Корабельщик скривился от бешенства, пригвоздил Хармона взглядом, и вдруг... внезапно он догадался, какой - единственный на свете!
– товар мог бы оправдать подобную цену и самоуверенную наглость продавца. Гобарт-Синталь недоверчиво склонил голову, почесал бородку. Сел, хлебнул кофе, облизал губы. С расстановкой сказал:
– Шестнадцать тысяч золотых монет. По тысяче в честь каждой святой Праматери.
– Путник теперь видит, что купец понял, о каком товаре идет речь. Это наполняет сердце путника радостью! Правда, слегка досадно, что купец думает, будто путник не знает справедливой цены своему товару...
– Хармон отправил в рот еще кусочек лакомства.
– Кроме того, путнику жаль, что всего шестнадцать Праматерей пришли к нам из Подземного Царства. Сколь прекрасным и благостным стал бы наш мир, если бы каждая Праматерь привела с собой сестру! Или двух...