Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)
Шрифт:
Девушки рассмеялись. Мира отняла у Бекки кофейную чашку, слизнула пару оставшихся капель и сказала:
– Нам не дано узнать, что ответил Адриан. Возможно, он был в полудюйме от того, чтобы рухнуть в ледяную бездну счастья в объятиях Северной Принцессы... Так или иначе, весною старший Ориджин вызвал младшего в Первую Зиму, и там Эрвин узнал дивную новость: Иону выдают за Виттора Шейланда!
– Воображаю кислую мину на физиономии Эрвина, - хихикнула Бекка.
– Полагаю, миной не обошлось - если судить по последствиям. Эрвин возмутился и потребовал, чтобы отец разорвал помолвку, а потом изложил свой план. Последнее, что могло бы прийтись по душе герцогу Десмонду Ориджину - это
Мира перевела дух. На лбу проступила испарина, в правом боку зашевелилось темное нечто. Кажется, приближался приступ.
– Тебе нехорошо?..
– с тревогой спросила Бекка.
– Ерунда...
– солгала Мира.
– Владыка уже знает имена заговорщиков?
– Нет, - сказала северянка.
– Вот здесь начинается плохая новость. Я знаю преступников, но не могу доказать их вину. Видишь ли, все, сказанное мною, - это чистое умозаключение, расчет. Доказательств я не имею. Что хуже всего, Марк - глава протекции - тоже не смог найти их. Пять дней назад беседовала с ним. Он знал в точности то же, что и я. С тех пор я ждала, постоянно ждала известия: Лабелин и Грейсенды арестованы. Но этого не случилось. Марк бессилен добиться справедливости.
– Разве нужны доказательства?
– удивилась Бекка.
– Изложи свои мысли владыке - он откажется от брака с Валери и накажет заговорщиков! Подозрение против них слишком весомо! Это даже не телега, а целый состав подозрений!
– Да, брака не будет... но и суда также. Владыка не отдаст под суд великого лорда, не имея четких доказательств его вины. Убийцы уйдут от наказания.
Вдруг Ребекка изменилась в лице. От веселости не осталось и следа, взгляд стал холодным и колючим, как острие стрелы. Мира никогда не видела ее такою.
– Насколько я понимаю, - сказала южанка, - существует такой человек, кто не потребует доказательств. Ему с головой хватит того, что ты изложила мне.
Мира вздрогнула, осознав, о ком - о чем - говорит Бекка.
– Это будет убийство. Столь же верное, как удар клинка.
– Такое же убийство, - медленно кивнула Бекка, - как смерть сира Адамара и лорда Стагфорта.
И тут все повернулось. Два месяца расследование Миры напоминало некую игру, головоломку. Она стремилась узнать, не имея понятия о том, что делать с этим знанием. Говорила себе, что ищет справедливости, но на деле ждала, что кто-то другой осуществит ее месть: леди Сибил, Марк, император... Сейчас все иначе. Несколько слов - и виновные умрут. Никаких игр. Эшафот возведен, топор в руках палача.
Лорд вершит правосудие в своих землях. Когда люди Лабелина убили отца, отряд еще не покинул Предлесья. Она, Мира, сделалась госпожой Стагфорта. Преступление совершено в ее земле.
"Когда-нибудь, - говорила Лейла Тальмир, - ты тоже будешь способна на убийство. Такая порода".
– Да, - тихо ответила Мира.
* * *
– Слава императору! Слава Блистательной Династии! Слава Янмэй Милосердной!
Площадь Праотцов, громаднейшая в Фаунтерре, затоплена людом. Здесь больше народу, чем Мира видела за всю свою жизнь.
Дальняя сторона площади отдана войскам: по одному батальону от каждой из тринадцати земель. Воины сверкают парадными доспехами, штандарты полощутся на ветру. Здесь все: бело-золотые рыцари Альмеры, изумрудные нортвудцы с огромными боевыми секирами, всадники Литленда на роскошных огненных конях, блестящие бронзой шиммерийцы, чубатые западники с парными мечами за спинами,
– Слава владыки Адриану! Долгих лет Династии! Слава Янмэй!
Голоса путаются, смешиваются в неразборчивы й гул. Кто-то кричит имя Праматери Янмэй, кто-то славит Аланис, кто-то - Ребекку. Воины безмолвно глядят на зрителей через площадь.
– Слава его светлости!
– орет кто-то. Сложно понять, чья светлость имеется в виду: на площади находятся четверо правящих герцогов, дюжина герцогских детей и архиепископ впридачу.
Единственным островком порядка среди зрительского хаоса выступает трибуна знати. Именно туда по коридору, проложенному гвардейцами, направляются Мира и Бекка. Трибуна сияет гербами и нарядами, словно чудесный цветник в саду Праматерей. Здесь все жемчуга и алмазы поларийской знати. Собрались даже те, кого не было на летнем балу: шиммерийский король с наследным принцем, герцог Фарвей-Надежда со своею леди-женой, старшие Литленды, графы вольных западных земель. Из высшей знати недостает лишь Ориджинов: куда-то запропастились герцог Десмонд с герцогиней Софией. Нет и императора: сегодня, при открытии игр, он не зритель, но участник действа. Его величество пройдет во главе парада в сопровождении двух генералов, к восторгу и ликованию толпы.
Место для Бекки отведено в первом ряду трибуны, подле отца и дяди; место Миры - в третьем ряду, ведь леди Сибил - графиня, а не герцогиня. Но прежде, чем занять свои места, девушки приветствуют знать: проходят вдоль трибуны, кланяясь главам Домов.
Вот и герцог Айден Альмера, с ним герцогиня Алисия и леди Аланис. А рядом, всего в ярде - герцог Морис Лабелин с женою и все трое Грейсендов: маркиз и маркиза, и юная Валери. Очень удачно. То, что нужно.
Мира и Бекка кланяются герцогу Айдену, а затем опускаются в реверансе перед Аланис.
– Долгих лет и доброго здравия будущей императрице!
Аланис Альмера принимает за чистую монету. Снисходительно кивнает:
– Благодарю...
Но Мира краем глаза ловит реакцию других людей, ради которых и устроен жест. Валери вздрагивает, как от удара. Маркиз Грейсенд хмурится, маркиза отводит глаза. Но герцог Лабелин не меняется в лице, даже не моргает. Чего и следовало ждать: он-то знает, что Аланис не бывать императрицей. Его не расстраивают преждевременные почести в ее адрес.
Что ж, последняя проверка пройдена, последние сомнения отпали.
Поднимаясь, Мира задевает пышным подолом платья колени герцога Альмера и роняет к его ногам сложенный вчетверо листок. Не оборачиваясь, шествует на свое место.
Она не заметила момента, когда Айден подобрал записку. Но увидела, как он встал, сдержанно поклонился соседям, прося прощения, и ушел с трибуны. Спустя несколько минут к Мире подошел молодой человек в черном сюртуке без гербов и вензелей, склонился к ее уху: