Феодора

Уэллмен Пол

Разумеется, не все евнухи были рабами. В столице существовала специальная школа и что-то вроде сообщества таких людей. Некоторые занимали весьма высокие должности, как, скажем, покойный Амантий, служивший императору Анастасию и имевший огромное влияние на государственные дела. Не секрет, что бедные семьи специально подвергали мальчиков оскоплению, пытаясь этим обеспечить ребенку место на государственной службе. Постепенно в Константинополе сформировалась многочисленная и влиятельная община евнухов, и ее члены вели свои дела гораздо успешнее обычных

горожан, потому что никогда не терпели неудач из-за женщин и были избавлены от тех безумств, на которые толкает мужчин любовь.

Феодора испытывала брезгливую жалость к подобным созданиям, но побаивалась их. С рабом, появившимся у двери, она держалась холодно.

— Что тебе нужно?

Он поднял на девушку печальные глаза.

— Хиона, моя госпожа, приказывает тебе явиться к ней.

Да, Хиона никогда не просила, а приказывала и повелевала, и Феодора ожидала услышать именно такой приказ. В последние месяцы ее не раз звали в дом фамозы, чтобы помочь в подготовке различных торжеств. Девушка обладала хорошим вкусом, особым театральным чутьем, живым воображением — жизнь у Македонии пошла на пользу маленькой деликате. Хиона ни разу не похвалила ее, признавать чужие достоинства было не в ее характере, зато Феодора успела приобрести в городе репутацию умелого устроителя всяческих увеселений.

В ненависти к Хионе девушка поклялась ни разу больше не переступать порога ее дома. Однако визит евнуха и приказ Хионы внезапно изменили ее намерения, способ отомстить явственно представился ей.

Она сказала слуге:

— Передай госпоже, что я уже иду.

Наспех подкрасившись без помощи Теи, Феодора заспешила по направлению к особняку фамозы на площади Афродиты. Она приготовилась долго ожидать в приемной, но ее тут же провели прямо в купальню.

Хиона относилась к тому сорту людей, которыми безраздельно владеют алчность и тщеславие. У нее было роскошное чувственное тело и холодный расчетливый ум. Иногда она тоже посылала подарки на пьедестал мраморной Афродиты, но при этом просила богиню помочь ей найти старика с кучей золотых солидов, а не пылкого молодого любовника. Безумия настоящей любви она не испытывала никогда, но умела мастерски изображать экстаз и воодушевление, и многие были от нее в восторге.

Если она не была занята с любовником, то посвящала остальное время своему телу. В заботах о коже и фигуре она дни напролет терпела голод и жажду, предаваясь массажам, умащиванию и причесыванию.

Сейчас над нею трудились армянские парфюмеры-евнухи, которые тщательно обрабатывали ее кожу, участок за участком. Хиона лежала, раскинувшись на кушетке, нагая, с закрытыми глазами, рабы же, словно механизмы, разминали и массировали ее плоть.

Когда Феодора вошла, работа не прекратилась ни на миг, Хиона приоткрыла глаза и лениво повернула голову.

— A-а, это ты…

— Да, я.

Хиона перевернулась на живот и снова опустила веки. Феодора еще полчаса стояла посреди комнаты, наблюдая за происходящим и не напоминая о себе. Наконец евнухи закончили

и за работу взялись парикмахеры. Теперь Хиона сидела на кушетке и могла удостоить Феодору взглядом.

— Ты выглядишь неплохо, милая.

— Спасибо.

— Если бы ты знала, какое несчастье родиться брюнеткой! Тебе не повезло. Мужчины предпочитают блондинок. Но, надеюсь, ты своего не упускаешь.

Феодора кивнула. Контраст между ними был разительный: крупная, роскошная блондинка и хрупкая миниатюрная темноволосая девушка. Но истинный ценитель красоты без колебаний остановил бы свой взгляд на брюнетке с блестящими глазами, бриллианте чистейшей воды, в то время как зрелая матрона напоминала ремесленную поделку. Однако, хотя Антонина в порыве гнева и сравнила Хиону с перезрелой кормилицей, фамоза обладала пропорциональной, пусть и чересчур массивной фигурой, и была по-своему привлекательна.

— Я надеюсь, ты слыхала, что я даю пир через неделю?

— Разумеется.

— Да и как было не слышать? Об этом толкует весь город.

Хиона упивалась сознанием собственного величия и значительности.

Феодора промолчала.

— Я пригласила гостей, — продолжала Хиона, — немного, соберется только самое изысканное общество. Человек двадцать. Самые богатые и влиятельные мужи столицы. Понадобятся и девушки. Как насчет твоих подружек, Антонины и Хризомалло? Пять золотых солидов за вечер их устроят? Ну и подарки, которые они сумеют заслужить.

— Думаю, они придут с радостью.

— Очень хорошо. Что касается тебя, то я хочу, чтобы ты помогла мне все это устроить. Это должно быть нечто необыкновенное, выдающееся, поэтому я и послала за тобой. Десять солидов.

— Спасибо, вполне достаточно.

Тем временем рабыня занялась лицом Хионы.

— Ты кое-что понимаешь в этом деле, — продолжала Хиона покровительственным тоном. — Постарайся же, пусть будет необычный спектакль.

— Музыканты и танцоры?

— Конечно.

— Может быть, фокусники, если я отыщу что-нибудь новое? А как насчет борцов или акробатов?

— Нет, их не надо. На маленьких пирах они ни к чему. Запах пота, много шума, они обязательно покалечат друг друга, лишние хлопоты. Мое пиршество должно быть элегантным, в чем-то подобным хозяйке.

Последнюю фразу Хиона произнесла с глубокой серьезностью.

Феодора подумала, что каждая куртизанка столицы платит из своего кармана за удовольствия ненасытной фамозы. Вслух же она произнесла:

— У меня есть одна идея — необычные живые картины.

— Какие?.

— Из греческой мифологии. Афродита, богиня любви, рождающаяся из морской пены. Мне кажется, это подойдет для самого изысканного общества.

— Афродиту буду изображать я?

— Только вы и сможете сыграть эту роль.

— Мне придется заучивать что-то на память? Я этого не люблю.

— Нет-нет, ничего не надо заучивать, репетиций тоже не потребуется, разве что для невольниц. Танцорами я займусь сама. Ваша роль будет чрезвычайно проста.