FERA. Апокалипсис: пособие по выживанию
Шрифт:
— Крестный, Самеди, помоги! — из груди вырвался непроизвольный крик, когда полудохлая тварь улетела вниз.
— Помочь тебе с этим? Да тут же жалкие букашки, которые только начали просыпаться. Если я на любой такой зов буду откликаться, то зачем мне нужен ты? Справишься — зови, а пока не мешай, — тягучий голос негра звучал в моей голове, а тело действовало на автомате. Скрут, уйти в мягкий кувырок и тут же в стойку.
Какая разница живой твой противник или нет? Если у него есть кости, значит, их можно сломать. Перехват ружья за дуло и вперед. Подкат, уйти от когтей твари. Шаг с линии — и словно бейсбольная
Восприятие вновь творит чудеса со временем. Любое движение ощущается, словно я двигаюсь в густом киселе. Твари слишком сильно дергаются при движении, и надо пользоваться этим по полной. Раз они не чувствуют боли, но им можно сломать кости, значит, бьем по голове.
Во всех фильмах и легендах, чтобы гарантированно убить зомби, надо отрубить ему башку. Хрен знает, что за тварь передо мной, но у нее есть голова, и приклад ружья отлично работает.
— Я играю капоэйру. Капоэйра — это я. — Чем отличается джинга с мачете от джинги с ружьем? Да ничем. Двигаешься по треугольнику, постоянно работая корпусом, отличная техника уклонения. Каждое маховое движение позволяет быстро набрать скорость и инерцию для мощного удара.
Шаг — и когти проносятся мимо, а раз тебя так заносит, получи вдогонку прикладом по ключице. Джинга — и ты уже сбоку от мертвеца, лови, красавчик, еще один удар. Шаг — и ритмы режиональ тебя ведут. Никогда не стой на месте, ты не груша для битья.
Удар — уход, удар — уход. Никакого риска, никакой сложной акробатики, только голая эффективность. Раз — и тяжелый деревянный приклад вламывается в височную кость мертвяка. Два — проваливаются носовые кости. Три — и затылочная кость пробивается очередным ударом.
Поймав это трансовое состояние, я понял, что мертвец уже ничего не может мне сделать. Удар за ударом — и через пару минут тот получил целую кучу переломов от ударов тяжелым прикладом.
— Саня, живой?
— Да вроде, выложился только сильно. — До конца боя Саня так и просидел, скрючившись под деревом, и только сейчас начал приходить в себя.
— Давай оживай, а я гляну, что с дедом и Колей.
В три прыжка оказался возле деда. Старому пограничнику повезло, он остался жив. Старое, но закаленное сельской жизнью сердце выдержало вопль монстров. Он был бледен, но пульс прощупывался. Опасения были: сердце старика стучало неровно. Радовало только то, что с каждой минутой ему становилось лучше. Самое главное, живой.
А вот Николаю не повезло. Вроде бы тварь просто походя ударила по нему, а вот три полосы от паха до груди и большая лужа крови под телом говорили, что передо мной труп. Жаль его, хороший был мужик. Несмотря на брутальную внешность, он был веселым, с огоньком.
Вот и не верь старым сказкам, что никогда нельзя заключать сделок с ведьмами. Хотя сам-то я чем лучше? А тем, что как минимум живой и не отключился.
Минут десять пришлось потратить, чтобы привести деда в чувства, и лучше всего помогла старая солдатская фляга с его же самогоном. Кряхтя и матерясь, Валерий Никифорович присосался к фляге, не обращая никакого внимания на крепость напитка.
— Живы? Уже радует, Колю жалко. Я ж мать его еще помню. Ох и материть она меня будет на том свете, что сына ее не уберег. Вот
— Ты, дед Валер, давай без этого, меня пугать не стоит. Хочешь, сам у бабки спроси, — чернявый даже не думал тушеваться.
— Стой, деда. Правильно мы поступили, что тварей этих положили. Ты и сам это понял раньше нас, иначе бы не взялся командовать. Эти твари слабые были, точнее, силу еще не набрали, а представь, если бы они через недельку-другую отъелись и вышли к поселку? Я тебе не зря говорил, что сон у меня был плохой. Мне советовали готовиться, становиться сильнее. И что дальше будет только хуже, гораздо хуже, — я старался говорить медленно и спокойно, но внутри была лишь горечь. Чертов негр. Чертовы мертвецы. Как же все бесит.
Молчание затянулось на минуту. Каждому требовалось время осмыслить происходящее.
— Так мы за этими тварями шли? — спросил дед.
— Нет, — Саня ненадолго замолчал и продолжил: — Мы ищем вещь, похожую на кинжал. По крайней мере, так было на старой гравюре, что бабушка показывала. Надо искать дальше.
— Если дальше, то давайте осмотрим мертвецов и сделаем носилки для Николая.
— Согласен. Надо до деревни его донести, а то как-то не по-людски. Держите, — старик протянул фляжку мне, а потом и Сашке. Мы сделали по глотку в память о хорошем человеке, рабе божием Николае. Вот только, если верить Барону Субботе, умер его бог, и никто не спишет его грехи и не организует достойное посмертие.
Чтобы аккуратно спуститься, пришлось потратить несколько минут. Чудесный вид долины словно говорил о том, что это горы, а здесь всякое бывает. За одной вершиной жизнь, а за другой смерть.
Мы перезарядили оружие, Николаевскую двустволку хотели отдать Сане, но он отказался. Внук Анны Гавриловны шел с одним топором.
— Стоять, кажется, вон там кто-то валяется. — Старик наметанным взглядом увидел тело, пытающееся встать.
— Похоже, это тварь, которую я вышвырнул сверху, надо добить, а то мало ли.
Под прикрытием опытного стрелка мы быстро расчленили мертвеца. Нескольких ударов приклада и топора хватило, чтобы переломанное тело перестало шевелиться.
— Так, сынки, слушайте внимательно, пока вы тут возились, я успел осмотреться и, похоже, у нас проблема. Единственное место, откуда могли вылезти эти твари, вон та пещера. Фонарь налобный у меня только один, так что, Саня, он твой, мы с Витьком на ружья изолентой приматываем обычные. Идем так, чтобы не слепить друг друга и не закрывать линию стрельбы. Все ясно?
Что требуется, чтобы три русских мужика, не боясь, полезли в пещеру, в которой могут быть ходячие мертвецы? А немного: ярость за погибшего товарища, сделка с ведьмой, фонари, моток синей изоленты и по глотку из фляги для храбрости.
Медленно готовясь в любой момент встретить противника огнем и сталью, мы втроем двинулись к мрачному зеву пещеры. Высокий, почти два с лишним метра, потолок позволял идти, не сгибаясь, а лучи фонарей вычерчивали причудливые узоры.
Саня шел впереди, сжимая топор и подсвечивая дорогу. Сразу видно, что обычную пещеру облагородили человеческие руки: стесанные с пола сталагмиты, выровненные местами стены с непонятными и затертыми временем рисунками.