Фергус Крейн и огненные алмазы

— Ну, вшивая команда… то есть, я хотел сказать, милые детки, — пробурчал

мистер Спайсер, рассеянно поигрывая большим золотым кольцом, свисающим с его левого уха, — вот вам домашнее задание — прочесть тринадцатую главу «Практической спелеологии для начинающих». Класс глухо застонал. За бортом кричали чайки. Шумно хлопая крыльями, они кружили над рыбацкими лодками, возвращавшимися в гавань. На легкой волне качались баржи с углем. В жаркой и душной классной комнате учебного корабля «Бетти-Джин» сонно клевали носами ученики.

«Интересно, прилетит он сегодня или нет? — гадал сквозь дрему Фергус Крейн. — А если прилетит — дождусь я его или усну?»

Классная комната едва заметно поднимаюсь и опускалась. Дышать было нечем. Веки у Фергуса отяжелели, глаза закрылись…

— Ф-ф-ф-ю-у-у-у!

Пронзительный свисток боцмана гулким эхом прокатился но коридорам, возвещая окончание уроков. Фергус быстро открыл глаза. Четыре часа пополудни. Паконец-то! Свист еще не замер, а Фергус уже вскочил со стула и пулей вылетел из класса.

Он не слышал, как мистер Спайсер предупредил учеников о завтрашней контрольной; не слышал, как они прощались друг с другом; не слышал даже, как Боливия, попугайчиха директора школы, что-то кричала ему вслед. Стремглав сбегая вниз по сходням, Фергус думал только о том, как бы скорее добраться до дому, сесть у окна своей комнаты и ждать, когда настанет полночь.

Фергус бежал вдоль канала. Тяжелая «Практическая спелеология для начинающих» и пустая коробка из-под ланча болтались в ранце у него за спиной, башмаки стучали по булыжнику.

Возле высокого памятника генералу Монморанси, который указывал на что-то пальцем вытянутой вперед руки, он свернул налево и углубился в запутанный лабиринт узких переулков. Быстро пересекая одну знакомую площадь за другой, минуя фонтаны и скульптуры, цветочные киоски, лотки со сластями и крошечные, освещенные свечами лавчонки, где продавались затейливые резные фигурки из дерева, свернул направо у тележки с бубликами старухи Блинни и очутился на шумном бульваре Эрцгерцога Фердинанда, по обеим сторонам которого высились слегка обветшалые здания.

Перед Театром эрцгерцога Фердинанда, как всегда опустив голову, вышагивал человек-бутерброд Лупоглазый Нед. На груди и на спине у пего висели щиты с анонсом мюзикла «Рыба-велосипедист».

— Здравствуй, Нед! — крикнул Фергус.

— Здравствуй, Фергус! — не поднимая головы, отозвался Нед.

Откуда-то издалека доносилась заунывная мелодия. Фергус улыбнулся старому шарманщику Антонио — обладателю лихо закрученных усов, множества медалей и обезьянки по кличке Пепе, облаченной в полосатый красно-желтый костюмчик и феску с бахромой. Обезьянка спрыгнула со скрипучей шарманки, взвизгнула и протянула Фергусу перевернутую феску.

Фергус вытащил из кармана носовой платок, аккуратно его развернул и положил в феску Пепе миндальное пирожное.

— Благослови

тебя Господь, мой мальчик, — сказал Антонио, а шарманка запела еще громче и еще заунывнее.

Когда Фергус проходил мимо знакомых лавок — «Свадебные наряды мадам Эме», «Зонты Г. Г. Ласкома», кафе «Рондо», «Джошуа Бервик. Верхняя одежда на заказ», — из всех окон высовывались знакомые и радостно с ним здоровались. Фергуса знали все. Ганнибал Ласком в знак приветствия раскрыл перед ним зонтик, официантка кафе «Рондо» Катрина послала ему воздушный поцелуй, а когда он проходил мимо «Ювелирных изделий» Карпфа, старая мисс Уиттерипг показала ему недоеденный ореховый эклер и подмигнула.

Да, все знали Фергуса — сына Лючии Крейн. Ведь он часто помогал матери торговать пирожными в булочной Байдербекера. Встречая Фергуса, соседи сразу вспоминали стеклянные витрины, где лежали трубочки с кремом, шоколадное печенье, корзиночки с земляникой и — главное — классические флорентинки эрцгерцога Фердинанда… Неудивительно, что при виде Фергуса люди всегда улыбались.

Наконец Фергус добрался до самой булочной Байдербекера. Борис Байдербекер, низенький толстяк с большими рыжими усами, выпекал хлеб всевозможных сортов — от плетенок из дрожжевого теста до посыпанных маком батонов с отрубями, а миссис Крейн пекла и продавала торты и пирожные.

Фергус уткнулся носом в витрину и стал разглядывать испеченные матерью ореховые эклеры и миндальные меренги. Мать иногда работала до позднего вечера, но сегодня в лавке была только молодая девица по имени Люси, которая обслуживала одну-единственную покупательницу — старушку с толстой таксой.

Фергус повернулся и подошел к подъезду дома справа от булочной. Над входом красовалась полукруглая доска с надписью «Апартаменты эрцгерцога Фердинанда». Фергус вставил в замок большой ключ, толкнул плечом тяжелую деревянную дверь, дверь заскрипела, застонала, и он протиснулся в вестибюль. В вестибюле было свежо и прохладно, а когда дверь тихонько щелкнула и закрылась, Фергуса поразила царившая здесь тишина. Она давила на него с такой силой, словно он нырнул глубоко под воду. А потом его поразило что-то еще.

Запах. Потрясающий запах. Самый изумительный аромат на всем белом свете.

— Флорентинки, — пробормотал Фергус.

Миссис Крейн пекла весь день без передышки. Круассаны на завтрак. Пирожные и печенье к ланчу. Лепешки, булочки и многослойные пирожки к вечернему чаю. Но запах, поразивший Фергуса, исходил не от круассанов и не от теплых пикантных булочек с изюмом… Это был ни с чем не сравнимый запах — орехов, шоколада, карамели, аромат самых изумительных пирожных, о каких можно только мечтать…

— Фло-рен-тин-ки, — медленно выговаривая слоги, прошептал Фергус. От одного этого слова у него потекли слюнки, и в предвкушении блаженства заурчало в животе.

Он закрыл глаза.

Ему померещилось, будто перед ним проплывают крошечные медальончики из поджаренных орехов, пухлые кусочки сушеных фруктов, обрезки карамельной стружки, засахаренные вишни, и все это перемешано с нежными тянучками и облито бархатистым темно-коричневым шоколадом. Фергусу даже показалось, будто он ощущает их вкус у себя на языке.