Ферма механических тел

Мелех Катерина

— Барти, если ты не прекратишь так паскудно скалиться, я выбью твою стальную челюсть.

Контрабандист вскинул руки в жесте сдающегося, но предупреждению не внял, продолжая сверкать оскалом во все тридцать два зуба и хитрым прищуром. Я фыркнула и с независимым видом прошествовала было на выход, но тут в спину мне долетело:

— Я тобой горжусь, подмастерье гениального изобретателя!

Не выдержав, я сбросила рюкзак и впечаталась в синий авиаторский плащ, сжимая капитана воздушных пиратов до хруста ребер. Подняла голову

и шмыгнула носом.

— Опять улетаешь?

Бартоломью виновато потеребил хэндлбар и поправил цилиндр.

— Надо переправить партию химического оружия из королевства Илитиири в конфедерацию. Да и парочка имперских диссидентов заждалась рейса в Новый Свет.

— А что с эльфийскими шаманами?

Судьба дикарей меня не волнует, зато волнует человек, заменивший мне семью. Думаю, ему приятно знать, что мне не плевать на дело всей его жизни, даже если я не разделяю его радикальных мер.

— Возвращены своим племенам, — приосанился Барти, неловко потрепал меня по кепи и легонько оттолкнул. — Топай уже, сокровище. Тебя там новая жизнь, кажется, ждет.

Не омнибус, подождет! Фыркнув, намотала сопли на кулак, подобрала «тревожный чемоданчик» со сложенным в нем мехаскелетом, махнула на прощание Барти и покинула убежище контрабандистов.

Хелстрем ждал меня, сунув руки в карманы брюк, облокотившись о видавший виды паромобиль. В чернильном взоре мелькнули смешинки при виде меня, закосившей под пацана. А у меня перехватило дыхание.

Алюминиевый корпус, двигатель на задней оси, конденсатор… поршень мне в выхлоп! Что здесь делает эта вундервафля?

— Это же «Стэнли Стимер»! Модель тысяча девятьсот двенадцатого года! — восторженно присвистнула я.

Бриллиант отечественной паровой промышленности. Надежный, как танк, и при этом способен развивать скорость до ста километров в час. Хелстрем взглянул на меня с возросшим уважением, любовно похлопал рукой по слегка заржавевшему крылу паромобиля и драматично констатировал:

— Чувствую крепкую духовную связь с этой развалиной.

У него такая же тяга к театральности, как у Барти. Но я в ответ на откровение лишь фыркнула. Развалина, как же! Его отмыть, перебрать парогенератор, и будет как новенький! Жаль, человеческую душу нельзя починить также легко.

Инквизитор склонил голову к плечу, несинхронно моргнул и спросил вдруг:

— Водить умеешь, док?

Он что, собирается пустить меня за руль? Я подняла на него недоверчивый взгляд и кивнула. Что там паромобиль, я умею даже цеппелином управлять! Научилась у Барти, пока ходила под его началом на войне. Хелстрем криво улыбнулся и распахнул передо мной водительскую дверь, приглашающе махнув рукой.

Пускает за руль дамочку, которую знает в общей сложности два дня и которая грозилась его заземлить и сдать тайной полиции? Ну, в стали его яиц я убедилась еще в первую нашу встречу. А вот святой простоте умиляться, видимо, не перестану.

Не знаю, что подумали

прохожие-иммигранты о нравах империи, наблюдая, как посреди бела дня мужественный дядя услужливо распахивает дверь перед женоподобным пацаном. Инквизитору, похоже, было так же плевать на мнение окружающих, как и мне. Поэтому я без тени смущения плюхнулась на вытертое светлое кожаное сидение. Хелстрем завел движок и через пару секунд опустился на пассажирское место. Салон заполнился смесью сигаретной вони и аромата контремского кофе.

— Водительские права есть?

Вопрос несколько поумерил мой пыл. Я порылась в рюкзаке и выудила помятую бумажку на имя Генриха Орфана с моим портретом, в котором распознать девицу не удалось бы даже при желании.

— Поддельные, — констатировала я очевидную вещь, уже морально готовясь перебираться на пассажирское сидение.

Но Хелстрем лишь беззаботно махнул рукой.

— Для жандармов сойдет.

То есть ему важно не наличие у меня письменного подтверждения окончания обучения вождению, а прикрытие перед представителями закона? Он, значит, не из тех, кто оценивает людей по бумажкам? Уважаю. Нетипичный из него священник.

Я фыркнула и лихо вырулила на проезжую часть. Паромобиль натужно чихнул и кашлянул. Хелстрем чертыхнулся и вцепился в ремень безопасности. Развеселившись, я все же смилостивилась над хрупким душевным равновесием бывшего спецназовца и дальше поехала уже мягче.

— Здесь налево и на мост, Гаечка, — подсказал Хелстрем, с истинно зангаоским смирением принимая мою по-бабски непредсказуемую манеру вождения.

— Я уже не мехадок, святоша, — с гордостью напомнила я и в кои-то веки представилась. — Меня зовут Генрика.

— Оригинальное имя, — резюмировал он после недолгой заминки. — Гномье ведь? А сокращенно Анри?

Я озадаченно хлопнула ресницами, а потом вспомнила, что это распространенная форма моего имени на островах Еноха, откуда, должно быть, сам Хелстрем. Покатав имя на языке, вынуждена была признать, что звучит оно куда женственней набившего оскомину «Генри». Поэтому я улыбнулась и кивнула:

— Анри.

— Тогда и ты зови меня Ли Мэй, — походя предложил он и непринужденно накрыл мою ладонь на руле своей, помогая выровнять паромобиль, вильнувший из-за разнервничавшейся от таких предложений меня. — Здесь направо и прямо вдоль набережной.

Вот же танк непрошибаемый! Я чуть не кокнула его машину, а он даже не чешется! Меня вот малость потряхивает от запанибратского отношения инквизитора к незарегистрированному, скрывающемуся от властей медиуму.

Стальная ладонь с серебряной инкрустацией наконец убралась с моей кисти. Я поймала рассеянный взгляд Хелстрема… то есть Ли Мэя на мои тонкие вязаные перчатки, в которых ходят разносчики газет. И мысленно поблагодарила его за стоическое отсутствие личных вопросов. Будь на его месте Теш, уже давно выпытал бы, зачем я их ношу.