Ферма механических тел
Шрифт:
— Блестяще, — внезапно обозлившись прошипела Ллос, выключая диктофон и отворачиваясь от меня. — Продолжим в Бюро.
Оставшиеся полчаса мы проехали в молчании. Вышли из бронированного паромобиля на окраине Казенного квартала, перед навевающим уныние серым, похожим на коробку зданием с зарешеченными окнами-бойницами. Мне саркастично подумалось, что не хватает лишь надписи над входом «оставь надежду, всяк сюда входящий».
Меня провели по довольно оживленным для такого унылого места коридорам в одну из допросных комнат, оснащенную астральными детекторами,
Молчали долго. Мамбо, видимо, пыталась давить на меня психологически, но тут она просчиталась. Общение с Тешем привило мне стойкий иммунитет к разного рода ментальным изнасилованиям.
— Твоя жертва напрасна, — не дождавшись от меня реакции, сменила тактику Ллос. — Я знаю, что ты намеренно сдалась тайной полиции, чтобы заполучить от Тадеуша Шабата фотографии пост-мортем для Лиги антиимпериалистов.
Тайная полиция состоит не из одних идиотов — тоже мне новость!
— Только вот даже с их помощью автоматон не двигается.
А, нет, с выводами насчет «не идиотов» я поторопилась. Конечно, не двигается, ведь кроме самой фотографии, которая просто подселит призрака в механический остов, нужен еще… виски заломило. Ллос, заметив мою гримасу боли, прищурилась. Я мысленно выматерилась и состроила морду «кирпичом», чтобы не дать мамбо подсказку, где и что искать в моих мозгах.
Помолчали еще. Спустя какое-то время в допросную зашел парень с незапоминающимся лицом в сером мундире с колораткой, опустил на стол латунный протез ноги и, сложив руки на груди, сел рядом с Ллос. Инквизитор?
«В Церкви агентов тайной полиции не меньше, чем в парламенте». Чьи это слова, сказанные голосом туберкулезника?
— Генрика, признаете ли вы свою причастность к созданию данного изделия?
Я мазнула взглядом по скрытому в бедре протеза спусковому крючку, активирующему выстрел пули из дула в голени через пятку, и скрипнула зубами.
— Признаю.
— Этот протез был изъят с места преступления после взрыва на ферме механических тел. Что вы скажете по этому поводу? — Ллос чуть подалась вперед.
— Скажу, что я работала подмастерьем мастера Дедерика, — уже не в силах сдерживать нервозность, огрызнулась я. — Разве это преступление?
— Разумеется, учитывая, что трудоустроены вы были нелегально и не отчисляли налоги с дохода, — скучающим тоном откликнулся инквизитор, а я поняла, что этой прогнившей системе проиграю в любом случае.
— Я требую адвоката, — голос предательски дрогнул, руки, скованные за спиной, сжались в кулаки.
— Допрос лиц, обвиняемых в терроризме и государственной измене, может проводиться без присутствия адвоката, — отрубил инквизитор.
Знаю, но попробовать стоило.
— Вы обвиняете меня без доказательств? — вопросила я только, чтобы оттянуть неизбежное.
По правилам, пока моя вина не будет доказана, я считаюсь лишь подозреваемой,
— Доказательства предоставит эмпатическое сканирование, — подтверждая мои мысли, прошипела Ллос.
Я постаралась не выдать, как дерьмово мне стало после этих слов, а в допросную ввели… мое будущее. Ведь ограничивающие мои способности татуировки всегда можно свести.
Он был тощим и желто-зеленым. С полностью выпавшими от морального перенапряжения волосами и обирающими одежду руками. Наверно, ему было около четырнадцати, но выглядел он младше, как недоразвитый. Безумное существо с телом ребенка и глазами старика.
Он зашел мне за спину, отчего волосы на голове встали дыбом, и положил дрожащие руки на оголенную кожу моей шеи. Голову пронзила резкая боль, словно по темечку мне от души приложили топором. Уши заложило, горло заболело в унисон. Только потом я поняла, что это от крика.
— Остановись, Итан. На этой, блокировка памяти более искусная, чем на потаскухе, — скучающим тоном прокомментировал мои мучения инквизитор. — Вырезан не отрезок времени, а события. Тогда на интуитивном уровне все умения сохраняются, хотя она и не помнит, как и когда их получила.
Мозг цеплялся за любую мелочь, способную отвлечь от боли, поэтому я запоздало поняла, как могла танцевать полонез.
— Значит, она может интуитивно воссоздать чертежи?
— Воссоздать можно лишь то, что сам создавал. Не думаю, что она приложила руку к чертежам. А вот к самому автоматону может быть.
— Но я не могу ждать, пока она нам тут построит робота. Итан, взламывай!
Я заскулила, когда влажные, холодные руки вновь коснулись кожи. Сквозь боль на ум вдруг стали приходить бессвязные цепочки слов.
Чертежи, оружейные протезы, садовые статуи, бомба. Чертежи, бал, балкон, поцелуй. Чертежи, сигилы, татуировки… экзорцист, инквизитор, святоша! Последнее слово отпечаталось перед внутренним взором, как солнце на сетчатке глаза. И, словно ключ, открыло какую-то дверь в моей памяти. А я захлебнулась в хлынувших из нее воспоминаниях.
Я открываю металлическую дверь операционной и меня погребает под собой тяжелая туша, воняющая порохом и сигаретами. Я расстегиваю его мундир и рубашку и вижу пугающие татуировки экзорциста, способного вышвыривать душу из тела. А он, не беспокоясь о скальпеле у горла, иронично шутит с безмятежным лицом. И криво улыбается с добродушными морщинками-лучиками у глаз.
Он спасает меня от Теша, рекомендуя Цадоку Дедерику как талантливого механика-конструктора, рискуя своим авторитетом перед связным оппозиционеров в лице Шпильки. Он привлекает меня к секретной операции, ставя под сомнение других членов Лиги антиимпериалистов свою компетентность. Он доказывает мою невиновность, когда все остальные против меня. Он спасает меня от вечного одиночества и безумия, найдя способ сдержать мою эмпатию.