Ферма
Шрифт:
***
Я бросил беглый взгляд на страницы, исписанные старомодным изящным почерком с завитушками. Буквы, выведенные непривычными коричневыми чернилами, казалось, грациозно стекали с кончика пера. Мать перехватила мой взгляд.
— Я собиралась задать тебе один вопрос после того, как закончу читать вслух дневник. Но, поскольку ты опередил меня, спрошу прямо сейчас. — Она протянула мне страницу: — Это мой почерк?
Воспользовавшись дневником, я сравнил оба почерка, но на всякий случай предупредил:
— Я не специалист в таких вопросах.
Но мать отвергла мое возражение:
— Ты мой сын. Кому, как не тебе, судить об этом? Кто еще может знать мой почерк лучше тебя?
У двух стилей написания не было
— Это мой почерк? Потому что если ты скажешь «нет», то должен будешь признать, что я стала жертвой заговора.
— Мам, насколько я могу судить, это не твой почерк.
Мать встала, оставив страницы лежать на кофейном столике, и направилась в ванную. Я последовал за ней.
— Мам?
— Я не должна плакать. Я обещала тебе, что не будет никаких слез. Но сейчас у меня так легко на душе. Именно поэтому я и вернулась домой, Даниэль. Именно поэтому!
Она наполнила раковину теплой водой, сняла обертку с запечатанного кусочка мыла и начала умываться. Заметив аккуратно сложенные стопкой полотенца, она взяла верхнее и вытерла им лицо. А потом улыбнулась мне так, словно мир наконец-то преобразился к лучшему. Улыбка застала меня врасплох, неожиданно напомнив о том, что мама способна видеть хорошее во всем. Вот только сегодня эта улыбка походила на редкую и экзотическую птицу, случайно заглянувшую в окно. Мать сказала:
— С моих плеч свалилась тяжкая ноша.
Если она и свалилась с ее плеч, то легла на мои.
Мать выключила свет, вернулась в гостиную, взяла меня за руку и подвела к окну, где мы стали смотреть, как гаснут последние лучи заходящего солнца.
Эти страницы — ловкая подделка, задуманная для того, чтобы внушить всем заинтересованным лицам, что их авторство принадлежит мне, что я нездорова и нуждаюсь в помощи. Когда я прочту их, ты сам оценишь всю глубину их подлости. Они преподносят полуправду, переплетая ее с событиями моей жизни. Я не хочу заранее заострять на этих моментах твое внимание — ты все поймешь сам. Но этот почерк не похож на мой, и, когда ты заявишь об этом в полиции, у нас появится реальная улика, не просто голословное заявление, а подлинное доказательство того, что мои враги виновны. Они утверждают, что записи в дневнике — плод моего больного воображения, что я вела его от имени вымышленного персонажа, который придумала сама, — женщины, жившей на нашей ферме более ста лет назад, в 1899 году, и страдавшей от одиночества и забвения. Следует признать, что эта провокация организована умело и выполнена блестяще, куда тоньше и правдоподобнее, чем история с исчезновением лисичек. Однако они не приняли в расчет тебя, не учли, что я смогу сбежать из Швеции и найти тебя, моего любимого сына, того, кто не принимал участия в событиях нынешнего лета, но кто, тем не менее, сможет подтвердить, что почерк мне не принадлежит и что этот дневник вела не я.
***
Не садясь, мать взяла в руки стопку листов, и на лице ее появилось выражение актрисы, выступающей во время спектакля с монологом, который ей не нравится, поэтому она старается дистанцироваться от произносимых слов, интонацией выражая свое презрение.
1 декабря
Мне очень одиноко здесь, на ферме. Я с нетерпением жду дня, когда мой муж вернется из своих странствий. Надеюсь, это случится уже очень скоро.
4 декабря
Сухих дров осталось совсем мало — их не хватит даже до конца недели. Мне придется сходить в лес и нарубить их там, но лес далеко, а на улице очень холодно,
7 декабря
Нужда в дровах стала отчаянной, с этим больше нельзя откладывать. За окнами продолжает валить снег. Дойти до леса будет нелегко, но еще труднее — вернуться с дровами, что я сумею там заготовить. Нарубив сухих веток, я сложу их на санки и повезу назад. Решено: я отправляюсь завтра, какой бы ни была погода. У меня просто нет выбора. Больше ждать нельзя.
8 декабря
Мой поход в лес увенчался успехом. Я решила, что пойду с санками по замерзшей реке, поскольку снег на льду не такой глубокий, как на берегу. Идти было тяжело, но я упорно продвигалась вперед. Я рассчитывала найти на опушке леса поваленное дерево, поскольку порубить его на дрова будет легче. После некоторых поисков я и впрямь отыскала такое и обрубила с него столько веток, сколько смогла. Нагрузив сани с верхом, я обнаружила, что не могу сдвинуть их с места, поэтому б'oльшую часть дров пришлось оставить на месте. Их я заберу завтра. Но я все равно счастлива и сегодня вечером впервые за много недель наслаждалась настоящим теплом у очага.
9 декабря
Возвращаясь в лес, чтобы забрать оставленные на опушке дрова, я вдруг увидела стоящего посреди замерзшей реки огромного лося. Заслышав скрип полозьев саней по льду, он повернул голову и, прежде чем исчезнуть меж деревьев, окинул меня внимательным взглядом. Радость моя длилась ровно до того момента, как я обнаружила, что заготовленные накануне дрова исчезли. Кто-то забрал их. На снегу виднелись отпечатки чьих-то ног. Стоял ужасный холод, так что не было ничего удивительного в том, что кто-то еще отправился в лес за дровами. Вот только ферма наша располагалась на отшибе, соседей поблизости нет, да и следы уводили в лес, а не возвращались назад, к обитаемым землям. Неужели кто-то живет в самой чаще?
10 декабря
Сегодня лося нигде не было видно. В лес я зашла дальше, чем прежде. Искать в глубоком снегу поваленные деревья нелегко, и я очень устала. Веток я привезла домой совсем немного.
11 декабря
Сегодня я вновь видела следы на снегу. Несмотря на то что они уводили вглубь леса, я решила пойти по ним, надеясь отыскать или дрова, которые заготовила давеча, или того, кто их забрал. Отпечатки ног привели меня к островку посреди замерзшей реки. На нем стояла небольшая бревенчатая хижина, размерами уступавшая обычному фермерскому дому. Света в окне не было, так что я затруднилась бы сказать, для каких целей она была построена. Хижина показалась мне слишком маленькой, чтобы в ней можно было жить. У входа лежали нарубленные мною дрова. Я постучала в дверь, но мне никто не открыл. Убедившись, что дрова действительно мои, я взяла столько, сколько смогла увезти, после чего, боясь, что меня поймают, поспешила прочь от этой странной хижины.
14 декабря
Несколько дней я не ходила в лес из боязни встретить того, кто живет в хижине. Однако запас дров скоро иссяк, и мне пришлось вернуться, чтобы забрать остатки своих же поленьев, сложенных кем-то у хижины. В случае необходимости я даже готова была противостоять тому, кто похитил мои дрова. Добравшись до острова, я вдруг увидела свет в окне хижины. Значит, внутри кто-то есть. Я испугалась и решила, что не стану подходить ближе. Я поспешила прочь, волоча за собой санки, вот только стальные полозья громко заскрежетали по льду и, оглянувшись, я увидела в дверях хижины какого-то мужчину, который направился ко мне. Меня охватил такой ужас, что я со всех ног кинулась прочь, бросив санки. Скользя на льду, я не оглядывалась до тех пор, пока лес не остался позади. С моей стороны это было очень глупо. Теперь у меня нет ни дров, ни санок. Я в отчаянии.