Фея из Кореи
Шрифт:
– А ты почему не поддавался, невежа?
– поинтересовался Джун, посмеиваясь.
– Ну ты для чего-то драться пришла учиться с парнями? Думаю, для того, чтобы и в жизни уметь с нами справиться. Вот я и не стал силы беречь. А теперь думаю: зря. Самому бы больше сил осталось, а ты и так молодец.
– Да и ты ничего - посильнее этих "поддающихся" будешь, - похвалил победитель.
После первого знакомства получилось так, что в спарринг ставили всегда этих двоих. Джун заслуженно стал считаться лучшим, а остальные четверо из тех, кто с ним дрался в первый день, от такой пары усердно отказывались. И вероятно, совсем не из рыцарских чувств.
Неглупый и не считающий нужным хитрить блондин был Джуну очень симпатичен. От такого друга он бы не отказался. Так, Константин пытался помочь новой знакомой
Константин настолько игнорировал факт "девичества" Джуна, что это стало одной из причин, по которой он в конце концов и обнаружил правду.
Проблему переодевания после занятий Джун решил сразу и радикально: он заявил, что готов ждать, пока остальные уйдут, и переодеваться последним, но если кто сунется к нему (к "ней", разумеется) - будет бит. Так как народ видел, на что высокая, хотя и изящная кореянка способна, желающих подглядывать не появилось. А потом, вероятно, тогда еще некоторые надеялись, что немного ухаживаний - и строптивая азиатка сама все покажет счастливому обладателю ее сердца. Константина уж заподозрить в нечестных намерениях никак было нельзя.
Но как-то под Новый год, наполовину переодевшись - он тогда успел натянуть джинсы, - Джун заметил, что шкафчик приятеля раскрыт и там лежит какая-то красочная книга подарочного формата. Любопытство и хорошо натопленное помещение, не торопившее поскорее натянуть свитер, юношу и подвели. Он пролистал книгу. Это оказалось великолепно иллюстрированное издание "Снегурочки" Островского - с картинками почти через страницу, с узорными полями.
Эту пьесу как-то ставили в тюзе, но роли для него там не было. "Посуди сама, Женя, актриса ты хорошая, могла бы хоть кого сыграть - хоть Снегурочку, хоть Купаву, хоть Весну. Но очень уж внешность у тебя колоритная... ты не обижайся только, но они ж все как никак славяне были", - их немолодому уже руководителю, хорошо знакомому с бабушкой Аней, заядлой театралкой, было самому неловко сообщать юному дарованию, что в этой пьесе сыграть не получится. "Да не волнуйтесь вы так, - успокаивал Джун вспотевшего от переживаний режиссера.
– Я могу и суфлером побыть или гостя Мизгиря сыграть. Имя-то у него непонятное, может, иностранец какой, если гость" Было это классе в девятом, и тогда еще Джун не знал, что гость - это и не гость совсем, а просто бизнесмен, занимающийся торговлей, купец то есть. Режиссер с сожалением объяснил своей любимице, кто такой Мизгирь, и Джун с той поры решил, что будет тщательно перепроверять любые непонятные сведения, чтобы не сесть еще когда-нибудь в лужу.
Но сама "Снегурочка" юноше не разонравилась, и сейчас ему было очень интересно рассматривать волшебные иллюстрации: нежную и хрупкую героиню, яркую красавицу Купаву, беззаботного и веселого Леля, дикого и страстного Мизгиря, девичьи хороводы, грозного Мороза и простоватого царя Берендея. С удовольствием отметил Джун и качество переплета, и умело подобранный шрифт, а потом зачитался...
– Вот голова у меня дырявая, - раздался голос Константина.
–
Джун повернулся и решил, что будь что будет: доверится этому неплохому парню. Не мог же он за полгода прийти к неверным выводам о его характере!
– Вот это номер!
– блондин в полурасстегнутой меховой куртке, в шапке-ушанке набекрень замер с открытым ртом.
– Да я это, я, - откладывая книгу и натягивая свитер, заверил юноша.
– Вот это номер!
– повторил Костя и расхохотался.
– А я-то думал: что такое, все вокруг с ума посходили от этой корейской красавицы, один я не при делах. Вижу в ней только своего парня. А это парень и есть!
– Это все потому, что в тебе интеллект не искажает природных инстинктов, - усмехнулся Джун.
– Ты, брат, поосторожнее. Девчонке я острые словечки еще спускал - все такие болтовня - женское оружие, а с тобой церемониться не буду.
– Церемонься, не церемонься - результат все равно один и тот же. А потом, я тебя почти похвалил, - пожал плечами юноша и немного расслабился.
– И как же тебя такого красивого зовут?
– У тебя память что ли от шока пропала? Как звали, так и зовут - Ли Джун.
– Нет уж, Ли Джун - это восточная красавица, фея и пери. А ты другой фрукт, - настаивал Константин, рассматривая знакомую, обновленную до знакомого.
– Ладно, уговорил, называй меня Евгений Тхэунович и можешь даже не кланяться.
– Женька, значит.
– Блондин подошел и протянул руку для рукопожатия.
– Будем знакомы тогда. Рассказывай давай, с чего этот театр.
И Джун рассказал что мог. В конце концов, он немного устал от постоянной игры. О том, кто он на самом деле, знали только отец, мать и сестра - в Корее, бабушка и дедушка - в России. Так он думал тогда. А с семьей вести себя по-мальчишески и с другом - это немного разные вещи. Так что юноша даже обрадовался случайности, из-за которой его раскрыли. Правда, оставалась одна проблема. Но и ее решить оказалось нетрудно. Новообретенный друг, потрясенный тем, как Джун скрывался и притворялся почти полжизни, клятвенно пообещал держать язык за зубами и отмахнулся от угрозы в противном случае болтливый язык вырвать.
С тех пор парни, которых связала тайна одного из них, стали по-настоящему дружны. Костя угорал, когда у Джуна появлялся очередной поклонник, и удивлялся, когда друг ловко пристраивал непрошенного кавалера в надежные девичьи ручки. Иногда он даже в шутку грозился, что тоже будет ухаживать за ним, чтобы и ему хорошую девчонку получить.
Но почему этот друг ничего не рассказывал о своей сестре? О братьях еще какие-то сведения были: Валентин на год младше и просто создан для того, чтобы быть Валентином, Иван на год старше и способен из любой тряпки сотворить наряд на загляденье. Отец семейства - Аркадий Ильич, работал геологом и любит сериалы. Что-то Хрюша говорил и о старшем брате, архитекторе кажется. А о Елизавете Аркадьевне Самойловой - ни слова. За три года - ни разу не проболтался. Ну ладно с малознакомой иностранкой семью обсуждать не будешь, но с другом-то почему нет? Ну... если подумать, он-то и сам о сестренке Соль не распространялся. Может, и правда, с друзьями о своих сестрах не болтают?
А ведь будь Костя не таким скрытным, они с Цыпленком уже могли бы быть знакомы... Хотя какая разница?
Девчонка перевернулась во сне и что-то пробормотала. Такая беспечная - уснула и дверь не закрыла, и свет не потушила. Или она его ждала?
Переодевшись в чистую красную пижаму в белый горох, юноша уселся на край своей кровати и пару минут смотрел на тихо спящую соседку.
"А может, рассказать ей? Нет... осталось совсем немного продержаться. Да и какая разница - знает Цыпленок или нет? Ну смотрит восхищенно - и что? Так свою модель она все равно рисует день за днем! Да и соседка из нее полезная: мне и подметать не надо, и постирать есть кому, если хорошо попросить. Узнает, что я парень - еще обидится, хотя и не на что. И наблюдать за ней занятно: все равно ведь девчонки в обществе парней иначе себя ведут, чем друг с другом. Цыпленок еще меньше, чем кто-либо, кокетничает - и все равно: то, как она с Васей мило воркует или с поваренком, отличается от их разговоров".