Фея из Кореи
Шрифт:
– Ну ты сказала "вряд ли стоит объявлять своей подругой первого встречного", а правильно было бы сказать "первую встречную". Просто ты так хорошо говоришь по-русски, что такие мелочи сильно бросаются в глаза. Ой... ну то есть они буквально-то не бросаются, конечно, но становятся очень заметными, - поторопилась с уточнениями Лиза.
– Понятно, - прервала выступление Лизы Джун, - я знаю это выражение, а ты хочешь сказать, что и на солнце есть пятна, что чем больше алмаз, тем обиднее,
Солнце? Алмаз? Гений? Ну и самомнение у девицы!
– Ну... в общем-то...
– Ни подруга, ни Роман, перешептывающиеся и толкающие друг друга шутливо локтями, не спешили на выручку. Наконец, Инна заявила:
– А ты ничего, бойкая, сообразительная, а не просто хорошенькая мордашка.
Легкое недовольство слегка омрачило лицо Ли Джун, но она промолчала, а Инна продолжила:
– После ужина будет вечер знакомств. Разожжем костерок на пляже, посидим поболтаем, перезнакомимся. Подсаживайся к нам с Ромой. Заодно и решим, куда Лизу нашу бедную пристроить, раз уж тебе помощь в общении не нужна. Ты ведь целый номер для себя одной заказывала, верно?
Лиза удивленно уставилась на продолжавшую говорить о чем-то подругу. О чем это Инна говорит? Впрочем, наверное, об этом она узнала недавно. Вряд ли Инка послала бы ее в логово драконши, будь ей заранее известно, что Ли Джун намерена жить одна. Кроме того, к чему ломать голову над такими мелочами, если ее интересовало что-то более важное!
– Рома, Инна, как вы устроились? Отдохнули с дороги? Как ваши домики? Удобные?
– исподволь начала она разговор, а потом добавила.
– Рома, ты не передумал? Может, все-таки согласишься мне позировать? Ты ведь такой красивый - так и просишься на холст!
Роман почему-то покраснел и насупился, отчего еще больше стал напоминать купидончика. А Инка, бросив сокрушенный взгляд на Лизавету, шутливо схватилась за голову:
– Самойлова, ну опять ты о своих картинках!
– Правда, Лиз, я ведь и сам художник, а не натурщик!
– оживился Роман и обратился к Джун, с насмешливым недоумением наблюдавшей за происходящим.
– Лизавета у нас не только отличница, но еще и маньячка от живописи. Стоит ей вбить себе в голову, что кто-то подходит в герои ее полотен... А недавно она решила, что я необыкновенно хорош и меня обязательно надо написать в образе какого-то Леля. Это какой-то тип из древних времен, чем знаменит - не помню, но красивый был прямо как я. Имя только у него девчачье какое-то. А ты как думаешь, Джун, соглашаться мне?
Новая знакомая усмехнулась:
– Выглядишь ты, действительно, неплохо.
– Это ее замечание, похоже, польстило Роману, и он, прижав руку к сердцу, слегка поклонился в шутливой манере.
Джун продолжила:
– А на свирели-то играть умеешь?
– Это здесь причем?
– большие красивые глаза Романа стали еще больше от удивления. Лиза даже и не подозревала,
– Ну как причем? Тебя же вот она собиралась изобразить как пастуха-бабника. А он, видишь ли, овечек и девиц вокруг себя собирал одним способом.
– лениво протянула Ли Джун, чьи черные глаза коварно блеснули из-под длиннющих как пики ресниц.
– Каким это?
– вклинилась Инка в беседу, подозрительно косясь на Лизу.
– Да игрой на свирели же!
– одновременно ответили Лиза и Джун, в голосе которой явно слышалось раздражение недогадливостью спрашивавшей. Лиза весело рассмеялась:
– Только Лель никакой не бабник. Он добрый, веселый и общительный, поэтому легко находит с девушками общий язык. Прямо как Рома!
Но Лиза за свой комплимент поклона почему-то не удостоилась. Однокурсник словно не заметил ее слов, а Инка, как верная подруга, поспешила замять неловкое молчание:
– Так ты, оказывается, не только полиглотка, но и эрудитка, Джун. Расскажи же нам, кто такой этот Лель? Вряд ли он кореец, откуда бы его тогда Лизавета наша знала!
– А что имя его ни на какие мысли не наводит?
– буркнула Джун, недовольная, что ее отвлекли от омлета, на который девушка уже нацелилась вилкой. nbsp;- Хватит меня уже разыгрывать. Не могут люди быть такими тупыми и не знать "Снегурочку"! Будьте так любезны, дайте мне поужинать спокойно.
Все-таки было в ее тоне что-то королевское. Лизе почему-то захотелось вскочить и поклониться. Но вместо этого девушка посмотрела на притихших однокурсников, сидевших рядышком, как нахохлившиеся воробьи, окаченные холодной водой слов кореянки.
– Ладно, ребят, вы так и не ответили, как устроились?
– Да нормально устроились, Самойлова, нормально, - отмахнулся Роман.
– Правильно Джун говорит. Давайте уже есть. Инн, тебе хлеба подать или чаю подлить?
"Надо же, как сближает дорога!" - восхитилась Лиза и решила, что попробует уговорить подругу на обратном пути поменяться с ней местами. Ведь ей Роман без надобности - сама об этом тысячу раз твердила, чтобы Лиза не волновалась понапрасну. Чувство одиночества и легкой зависти к подруге, за которой так галантно ухаживает дорогой сердцу человек, немного тревожило, и чтобы не подавать виду и не огорчать немыслимыми подозрениями Инну, Лиза уставилась на свой ужин.
Поклевывая слегка подгоревший омлет и рассеянно кроша на тарелку горбушку хлеба, девушка не поднимала головы. Вроде бы ее никто не обидел, но настроение было мрачноватым. Смотреть на подругу и Романа не хотелось. Конечно, они не любезничали в прямом смысле слова. Просто два вежливых общительным и неплохо знакомых человека сидят рядом и разговаривают. Но могли бы и ее включить в беседу. Смотреть на Джун, сидевшую лицом ко всему залу, тоже не хотелось. Какая-то она неправильная, хотя и невероятно красивая и умная.