Фея Одамин и два проклятых принца
Шрифт:
Нельзя начинать истории и забывать о них. Они томятся и исчезают – а вместе с ними пропадают и маленькие чудеса. Из-за таких горе-писателей, как я, оставляющих истории надолго в одиночестве, именно из-за нас, люди кричат и толкаются в транспорте.
Пока я так размышлял и даже пустил слезу, что-то поменялось. Как будто я был теперь не один на опушке… И, словно услышав мои мысли, из кустов жимолости вышла девушка. О! Я её мгновенно узнал. Эти длинные золотистые волосы и безумное выражение огромных зелёных глаз! Одновременно ужасно притягательная и притягательно ужасная. Узнали? Друзья мои – это же Принцесса
И всё же я был очень рад её появлению. Оно вселяло надежду, что мою историю ещё можно отыскать.
Вы знаете, вы очень странный, – заговорила Принцесса. – Я думала, что это я странная, но вы уж совсем… Хотя, если я странная, не будет ли мне казаться обычным всё странное, и не будет ли странным обычное?..
Я только открыл рот, никак не ожидав такого начала разговора.
Принцесса подошла ко мне поближе и я почувствовал её ледяную руку в моей.
– Пойдёмте, буду вас лечить, – по-детски деловито сказал Принцесса.
–Спасибо. Я здоров. – Наконец-то сказал и я хоть что-то.
– Ну, это уж мне решать, – и Принцесса повела меня к тропе. От её слов и холодной хватки меня аж озноб пронял. Я попытался элегантно высвободиться, – так, чтобы не оскорбить девушку, но ничего не вышло (хотя я довольно сильный мужчина, на прошлой неделе стал чемпионом города по английскому боксу).
«В конце концов, желания женщины – закон», – рассудил я и покорился судьбе. Кроме того, вдруг она знает, что-нибудь о моих героях.
Шли мы не очень долго. Рассмотреть что-то в темноте было невозможно. Я поначалу пытался считать повороты (знаете, я обожаю детективы. Все детективы считают повороты). Но, к стыду своему, я, видимо, где-то просчитался. Потому что, по моим расчетам, мы ходили по кругу три с половиной раза. Я удивлялся, как Принцесса ориентируется, но вспомнил про её большие глаза и похолодел. Наверное, с такими большими глазами можно заглянуть глубоко в душу. Она – девушка юная и не стоит ей смотреть в душу зрелого мужчины… Я зажмурился и врезался в дерево.
– Вот мы и на месте, – радостно сообщила Принцесса.
Посреди поляны стоял покосившийся домик, слабо освещаемый полной луной и несколькими звёздочками. Принцесса топнула – и дом отряхнулся, встрепенулся – и в миг превратился во дворец! Конечно, небольшой, но очень нарядный. Весь в резных наличниках, разноцветных узорах, из окон льётся уютный свет. Казалось, что там внутри, – камин, библиотека, возможно, немного чая. Кто знает?
Я сделал шаг ко дворцу и принцесса пронзительно рассмеялась: «Вот дурачок! Это же мираж!» – и правда, дверь, к которой я почти вплотную подошёл, растворилась в воздухе, – и передо мной снова стоял покосившийся домишко: ни резных наличников, ни света. Надежда на чай угасла.
Я вопросительно оглянулся на Принцессу – она топнула ногой – и вдруг земля начала качаться, с деревьев посыпались листья и ветки, звёзды над головой неистово зашатались. Я больше не мог стоять и упал.
Очнулся я на кровати в тёмной комнате, рядом дотлевала лучина. Не было окон – и никак нельзя было понять, сколько я здесь провёл. Дверь оказалась заперта. Я подумал, может, – закричать? Но как-то неудобно. Вдруг хозяева спят. И вообще,
Я взял лучину и начал осматривать комнату. Похоже, я в том покосившемся срубе: стена явно стремилась больше к земле, чем к небу. Под кроватью нашёл двух засохших пауков. Больше в комнате ничего не было. Заняться было совершенно нечем – пришлось думать. И, видимо, как всегда во время дум, я заснул.
Проснувшись во второй раз, я заметил, что кто-то заменил лучину. Всё это стало меня немного раздражать. Я по природе человек деятельный, не привык лежать в кровати без повода. Я бросился к двери – снова заперта. Но остановила меня даже не дверь, – странное ощущение в левом ухе сказало мне, что кто-то за мной наблюдает. Сердце заколотилось. Я схватил лучину – из угла проступили глубокие глаза. Они будто светились изнутри – как море в южных странах. Я подошёл ближе – вокруг глаз прорисовался маленький череп, покрытый лоскутками серой кожи. Глаза моргнули. В углу, съёжившись, сидела древняя старуха с юными глазами.
– Здравствуй, – прошелестел её голос. И стало вмиг так тихо. Только сейчас я заметил, что раньше был слышен ветер.
– Здравствуйте, не хотите ли присесть? – я указал на кровать.
Старушка вспыхнула. Я понял, что сказал что-то непозволительное.
– Где же ты был так долго?
– Простите? – я подумал: «Бедная, совсем из ума выжила».
– Сам ты из ума выжил!
(Ой-ой, она читает мысли. Не думай. Не думай. Интересно, какая она была в молодости. Стоп. Не думай. Думай о науке. Уравнение Лагранжа)
– Ты знаешь, какой я была в молодости, – в голосе старухи слышались печаль и укор, – неужели ты совсем не узнаёшь меня?
Я онемел. Как я мог её знать. Я вообще из другого мира. Да и там, не то, чтобы часто общаюсь с доброжелательными старушками. Она подняла на меня свои синие глаза и я выдохнул: «Одамин?».
ГЛАВА 6. Что произошло с героями, пока автор прохлаждался
Мы расстались, мои дорогие читатели, на том моменте, когда я узнал в древней старухе Одамин. Мою Одамин! Уверяю вас, ваше удивление не идёт ни в какое сравнение с моим! Как она могла постареть за такой короткий срок? Ведь в моём мире прошло всего три недели. Но, допустим, если в волшебном мире время идёт иначе, если у них день за год… Даже в этом случае! Ведь Принцесса же сохранилась будь здоров. Что же случилось? Последний вопрос я задал вслух.
Одамин щёлкнула меня по носу пальцем. Должен признать, несмотря на возраст, проворства ей не занимать. Она резко встала, зыркнула и начала свой рассказ.
«Мы отправились в путь и не сразу поняли, что ты нас покинул. Были плохие предзнаменования: путника укусила сова, потом хомяки растащили из моих карманов весь перец. А потом… настало утро, когда я не смогла вспомнить, кто я такая. Я не помнила ни дома, ни моря, ни того, зачем я путешествую. Путник же вёл себя обыкновенно: охотился, готовил, спал, снова охотился. Только перестал говорить. Совсем. Каждый день мы искали новое место, а на следующее утро – уходили. Я не знала, зачем, но, видимо, так было надо. И самое странное – Луна. Она не менялась. Как была убывающей, так и осталась все эти дни.