Фея придёт под новый год
Шрифт:
Сразу за домом, на скале, стоял маяк, и было слышно, как тяжело и глухо бьется о берег море — вздыхая и ворочаясь, словно огромный зверь. Время от времени у подножья маяка взрывалась белопенная волна — будто снежинки, падавшие с неба, меняли направление и летели обратно в небо.
Но наблюдать за великолепным и грозным зрелищем было холодно и немного страшно. Я поёжилась и, утопая по щиколотку в рыхлом снегу, добралась до крыльца, поднялась по трем ступенькам и постучала. Сначала осторожно, а потом — сильнее, потому что никто
Если меня не впустят, придется возвращаться к мамаше Пуляр. И оставалось только надеяться, что у меня хватит денег, чтобы оплатить комнату, и что свободная комната будет в наличии.
Когда я уже совсем потеряла надежду и собралась идти обратно, за дверью послышались шаги, а потом заскрипели засовы.
Дверь открылась, и я увидела женщину средних лет — высокую и полную, в гладком без вышивки и кружев белом чепце с отворотами. Она вытирала руки фартуком и смотрела на меня неодобрительно — совсем как мамаша Пуляр.
Я тоже окинула её взглядом. Явно не хозяйка дома. Слишком просто одета. Учитывая забрызганный фартук и гладкий чепец без кружев — служанка. Так что ничего страшного, что там болтала трактирщица. Служанки в этом доме есть, и они неплохо себя чувствуют, судя по воинственному виду этой привратницы. Значит, я тоже неплохо приживусь.
— Нам ничего не нужно, барышня, — тем временем сурово сказала женщина в чепце. — Доброго вечера!
Она хотела закрыть двери, но я успела поставить ногу между дверью и косяком.
— Прошу прощения, но я ничего не продаю, — сказала я с достоинством. — У меня письмо от настоятельницы монастыря Святой Клятвы. Господин де Синд просил служанку — это я.
Женщина в чепце нахмурилась, но распахнула дверь, пропуская меня в коридор.
— Благодарю, — произнесла я с холодком, заходя в дом, где было темно и не теплее чем на улице. Сначала я собиралась расстегнуть пальто, но потом передумала. Совсем не хотелось стучать зубами, нанимаясь на работу. — Проводите меня к госпоже де Синд, пожалуйста, — попросила я. — Моё имя…
— К госпоже де Синд? — переспросила дама в чепце и подняла брови.
— Думаю, вопросы о найме прислуги лучше решать хозяйке дома, — мягко произнесла я. — Проводите меня или передайте, что я жду. Моё имя…
— Идите за мной, — буркнула женщина.
Не дожидаясь ответа, она повернулась ко мне спиной и пошла вверх по лестнице. Я поспешила следом, даже не оглядевшись толком. Но меня впустили, меня повели к хозяйке — это уже маленькая победа. Осталось лишь убедить госпожу де Синд.
— Сюда, пожалуйста, — женщина в чепце распахнула дверь, пропустив в коридор слабый и неровный свет светильника на рыбьем жиру.
Я поборола желание зажать нос, чтобы не ощущать тошнотворного рыбного запаха. Почему аристократ и богач не использует восковые свечи? От них больше света и такой приятный запах…
— Госпожа Бонита, приехала служанка из монастыря, — женщина в чепце остановилась на пороге,
— Новая служанка? — раздался строгий голос госпожи Бониты. — Какая служанка?
— Элизабет Белл, госпожа де Синд, — ответила я из коридора.
Последовало минутное молчание, а потом госпожа Бонита не менее строго произнесла:
— Кстати, ужин готов, Джоджо? Уже поздно, детям скоро ложиться спать.
Джоджо? Что за странное имя?.. И разве поздно? Даже восьми часов нет.
Мне ужасно хотелось заглянуть в комнату, чтобы увидеть жену господина Контрабандиста. Странное желание, но любопытство захлестывало меня, как море — берег Монтроза. Воображение рисовало рядом с мужчиной, похожим на льва, такую же женщину — настоящую львицу. Она подарила ему шестерых детей… Что это — долг супруги или… большая любовь?
— Уже собиралась накрывать на стол, госпожа Бонита, — чинно ответила служанка, перебив мои мысли по поводу семейной жизни де Синдов. — Разрешите удалиться?
— Идите уже, — недовольно протянула госпожа Бонита. — А эта — пусть войдёт.
— Прошу вас, — Джоджо махнула рукой в сторону комнаты и пошла по лестнице, потеснив меня пухлым плечом.
А из комнаты уже раздался недовольный возглас:
— Входите, наконец. Где вы там… Белл!
Хозяйка дома сделала паузу перед моим именем, словно не сразу его вспомнила. Умышленно или нет, но госпожа де Синд сразу указала ничтожной служанке её место. Моё место. Судя по всему, оно находилось где-то рядом с порогом, если не за ним.
Но отступать я не стану, высокомерная госпожа, и не надейтесь. Пусть эта гавань не такая приятная и теплая, как я сначала надеялась — я намерена остаться. Глубоко вздохнув, я расправила плечи и вошла в комнату, где нестерпимо пахло рыбьим жиром.
В полутьме я не сразу разглядела женщину в черном платье. Она сидела за столом, держа на коленях раскрытую книгу, и смотрела на меня с таким же неодобрением, как до этого — служанка Джоджо. Но постепенно неодобрение сменялось совсем другим чувством.
— Вы — служанка из монастыря? — спросила она удивленно. — Как вы сказали, ваше имя?
— Элизабет Белл, — подсказала я. — И у меня письмо. Вот оно. Прочтите, пожалуйста, — я достала письмо, написанное мною в трактире мамаши Пуляр, и протянула его хозяйке дома, затаив дыхание.
Передавая письмо, я сделала шаг вперёд и увидела госпожу де Синд, и теперь рассматривала ее с не меньшим удивлением, чем она меня.
Женщина, сидевшая в кресле, была совсем не старой, я бы дала ей не больше тридцати, но вместе с тем, её можно было принять за старуху — сухощавая, с брезгливо поджатыми тонкими губами, с неприятным нервным лицом, которому не смогли придать нежности и миловидности даже накрахмаленные кружевные оборки воротничка. Нет, такая дама просто не могла быть парой мужчине-льву. Такая могла бы составить пару разве что грифу-стервятнику.