Фейерверк в пробирке
Шрифт:
Только тут до меня дошло, что затеял Алешка. Мог бы и раньше объяснить.
…Следственный эксперимент прошел блестяще. Вот что я увидел в этом спектакле, который давали маленький Алешка и большой Вася.
Алешка лежит. Входит Вася. Алешка пытается приподняться. Вася запускает руку в карман пижамы, достает розовый мячик клизмы и подносит ее пимпочку к Алешкиному носу. И будто несколько раз сжимает клизму в кулаке. Полное впечатление, будто брызжет из нее что-то Алешке в нос…
Но тут дверь распахивается, и на пороге
– Это что такое?
– грозно спрашивает она.
– Машенька, - испуганно пытается объяснить происходящее Вася.
– Мы это… репертируем.
– Он не успевает спрятать клизму в карман.
– Ах, вот как! Репетиция? Генеральная? Ребята - на выход! Больной Павлов - в процедурную!
– Зачем?
– еще больше пугается Вася.
– Репетиция была? Была. Теперь спектакль будет. Марш!
Когда я рассказал Алешке о своих впечатлениях, он нисколько не удивился:
– Я так и думал, Дим. Никакого укола не было. У них, Дим, есть какой-то жуткий препарат. Понюхает его человек - и все! Теряет свою волю. И что ему скажут, то он и делает. Понял?
– Фантастика!
– сказал я. Но согласился.
– Я думаю, у них какой-то газ, вроде наркоза. Но не очень сильный. Человек становится вялым и сонным.
– Кто из нас прав, - сказал Алешка, - мы сегодня ночью узнаем.
– Чего?
– Сегодня ночью проберемся в школу и сделаем в подвале обыск.
– И сразу же, чтобы подавить мое сопротивление, спросил ехидно:- Уже испугался? Старший брат…
Пробраться ночью в школу - это он плоховато придумал. Школа заперта, охранник спит рядом с входной дверью, на окнах первого этажа - непреодолимые решетки.
– Я все придумал, Дим!
– стал хвалиться Алешка.
– Это элементарно, Ватсон. Вспомни прошлое.
Я стал вспоминать.
– Ты только не углубляйся. В глубину веков.
Я много что вспомнил. Все наши добрые дела. Два или три. Алешка, видя, как я мучаюсь, великодушно подсказал:
– Позавчера, Дим, к папе наш участковый приходил. Вспомнил? А что он в прихожей, в углу, поставил?
– А! Дубинку резиновую.
– Точно. Только он, когда уходил, ее забыл.
– Почему?
– не понял я.
– Потому что я ее в шкаф переставил. Чтоб под ногами не путалась.
– И что?
– А то, что она до сих пор там стоит.
Я никак не мог понять, как это в родную школу можно проникнуть ночью с помощью резиновой палки участкового? Которая к тому же стоит в стенном шкафу.
Оказалось - можно!
– Слушай, Дим! И запоминай, чтобы ничего не перепутать. Мы подходим к школе. Ты прячешься за углом. Я звоню в дверь. Охранник отпирает ее, высовывается. Я ему корчу такую поганую рожу, что он бросается ко мне. Я бегу вокруг школы. Ты в этот момент бежишь в школу и прячешься в раздевалке.
– А ты где прячешься?
– Я прячусь за гаражами. Охранник ругается и возвращается в школу. Запирает изнутри
– Все?
– Нет, самое главное начинается. Как он заснет, ты подкрадываешься сзади и - бах!
– дубинкой по башке.
– Не пойдет, - я отказался категорически.
– Никого я бахать по башке дубинкой не буду.
– Дим!
– Алешка азартно прижал руки к груди.
– Дим! Его можно! Он знаешь какой вредный. Он вас-то, старших, не трогает. Он вас боится. А нас не боится. Он нам все время на входе подзатыльники дает. А иногда пинки. Ахни его как следует!
Ну… Это другое дело. Но все равно как-то мне это не нравится.
– А дальше все просто!
– мечтал Алешка.
– Отпираешь дверь, впускаешь меня. Снимаем ключи и идем в подвал. Делаем обыск, собираем доказательства. Годится?
Я замялся. Как-то все-таки не очень ловко бить спящего, пусть и плохого, человека по башке дубинкой. И тогда я предложил:
– Может, попроще сделаем, Лех? Возьмем термос с чаем…
– Термос?
– Глаза у него стали от удивления больше блюдец.
– Нет, Дим, дубинкой лучше, чем термосом. Да и жалко термос.
– Ты не так понял. Возьмем термос, бутерброды, булочки и спрячемся вечером в спортзале. А ночью потихоньку снимем ключи и проберемся в подвал.
Алешка поморщился.
– А по башке ему?
– Уж как заманчиво.
– Ну, ладно, в другой раз. Я согласен.
– Он на секунду запнулся: - А что родителям скажем?
– Как всегда. Сережкин поможет.
Вечером в нашей квартире раздался запланированный звонок. На пороге стоял вежливый, солидный, краснощекий Сережкин.
– Здравствуйте, добрый вечер, можно к вам на минуточку?
– Привет, - сказала мама.
– Выздоровел?
– Спасибо. Мое временное недомогание осталось в прошлом.
– Ну, заходи. Чай будешь?
– Спасибо. Я как раз зашел к вам со встречным предложением. Дело в том, что у моей мамы сегодня день рождения…
– Передай ей наши поздравления.
– Спасибо, она будет очень рада.
– И Сережкин в тех же изысканных выражениях обрисовал ситуацию.
Мама пригласила, по случаю хорошей погоды, всех своих родных и близких на дачу - отпраздновать свой юбилей. А бедного Ванечку не взяли из-за опасения простуды.
– Но мама купила мне торт. И вы понимаете, если я его скушаю один, то у меня вместо горла заболит живот.
– И поэтому ты приглашаешь к себе друзей?
– уточнила мама.
– Я не возражаю.
– Мы - тоже, - сказал Алешка.
– Дай нам только, на всякий случай, термос с чаем и какие-нибудь бутерброды. Вдруг мы засидимся.
– Ну, термос вам ни к чему… - начала было мама.
– Нагреете чай на плите…
Тут нас выручил сообразительный Полковник-3:
– Извините, но моя мама в целях безопасности не позволяет мне пользоваться газовой плитой в отсутствие взрослых.