Фейсконтроль на главную роль
Шрифт:
– Сука! – заорал он. – Сволочь!
Дверь, возле которой в полном обалдении стояла я, тихонько приоткрылась.
– Шумит, Сережа? – спросил тихий голос.
– Извините, тетя Ника, в разнос дед пошел, – грустно сказал внук.
– Ничего. Может, тебе помочь?
– Вас увидит, совсем взбесится.
– Твоя правда, – согласилась Скавронская.
– Вы Вероника? – ожила я.
– Да, заходите, – предложила дама.
Глава 11
В маленькой прихожей горела очень яркая, стоваттная, лампочка.
– Буйный
– Дмитрий Сергеевич болен, – дипломатично ответила Вероника.
– Трудно жить рядом с асоциальной личностью, – посочувствовала я.
– Слава богу, не в одной квартире, – вздохнула Вероника. – За Дмитрием Сергеевичем отличный уход, его никогда одного не оставляют. У Авдотиных хорошая семья – не сдали старика в психбольницу, сами с ним мучаются. Ответственные люди, все уколы ему делают, наверное, много денег на лечение тратят. Хотя безумие не лечится, но агрессию погасить можно. Сережа вот только иногда маху дает, в ванную пойдет или заснет на диване, а Дмитрий Сергеевич дверь откроет и бегом в подъезд.
– Больной человек может погибнуть на улице, – встряла я в монолог хозяйки.
– Старик на проспект не выходит, – улыбнулась Вероника, – в парадном усаживается, у нас там стол и стул стоят. Охраняет, так сказать, вход. Он порядок любит.
– Я немного испугалась, когда дед стал меня допрашивать.
– Дмитрий Сергеевич не агрессивный, – пояснила Вероника, вводя меня в просторную комнату с тремя окнами.
– Ничего себе! Увидел меня и закричал: «Расстрелять!»
– Это всего лишь слова, а так он и мухи не обидит, – вздохнула хозяйка, – хотя, конечно, неприятно. Откуда вам знать про его характер? Сосед всю жизнь такой. Я его в детстве боялась больше, чем Бармалея. Он еще бороду носил – широкую, лопатой. Иду домой из школы, а навстречу Дмитрий Сергеевич. Увидит меня и рычит:
– Убить тебя надо! Вместе с бабкой и матерью! Ведьмы!
– Милый старичок, – закивала я, – приятный, ласковый.
Вероника усмехнулась.
– Болезнь в нем гнездилась, отсюда и злоба. Бабушка моя предлагала Марине, дочери его, подлечить отца. Говорила, что есть травы, они ему помогут, да только… Ладно, не о том мы разболтались. Давайте налью вам душистого чаю, он нервы успокаивает. Попьете, полистаете журналы и забудете про Дмитрия Сергеевича.
Я кивнула, Вероника сходила на кухню, принесла чайник и симпатичные красные кружки.
– Необычная заварка, – отметила я, отхлебнув горячей жидкости. – Не индийская, не цейлонская, не китайская. Цвет, как у зеленого чая, но по вкусу не похоже.
– Бабулин рецепт, – сказала Вероника. – Там разные травы, она их в деревне сама выращивала на огороде. Теперь я балуюсь. Правда, составляющие в аптеке покупаю. А моя бабушка настоящей кудесницей была. Очень сейчас жалею, что учиться у нее не хотела. Глупая была!
– Вашу родственницу звали Софья Скавронская? – Я решила побыстрей подобраться к главной для меня теме.
– Да, – удивленно подтвердила Вероника. – А вы откуда знаете?
– Фамилия редкая, никогда более такую не слышала. У меня тоже была бабушка, жила в Киряевке. Есть такая деревня под Москвой. Я у нее редко бывала, но когда
Вероника со стуком опустила кружку на стол.
– Вы кто?
– Ох, простите, совсем забыла представиться. Даша Васильева, преподаватель французского языка.
– Как звали вашу бабушку? – глядя мне прямо в лицо, спросила хозяйка.
Я уже собралась правдиво ответить «Афанасия», но вовремя придержала язык. У моей бабули было очень редкое, эксклюзивное, можно сказать, имя. Сейчас лучше соврать.
– Варваркина, – вырвалось у меня. – Э… Елена!
Губы Вероники раздвинула улыбка. Я поняла, что попала в точку и, чтобы закрепить успех, решила продемонстрировать свою осведомленность, а заодно польстить Веронике, похвалить ее бабку.
– Наш предок, Панкрат Варваркин, вроде дружил со Скавронской. Я о ней много слышала, знаю о чудесных лекарствах Софьи.
Вероника засмеялась.
– Начнем сначала. Вы кто? Зачем сюда пришли? Если за эликсиром, то сразу скажу: его не существует. Вот уж не думала, что сказки столь живучи.
– Какой эликсир? – растерялась я.
– Ладно вам прикидываться, – посерьезнела Вероника. – Еще хорошо, что на меня нарвались, мама вас матом послать могла. Правда, когда она была жива, люди к нам косяком тянулись. Бабушка, святая душа, всем помогала и денег не брала!
– Меня зовут Даша Васильева.
– Ага! Пришли заказать много вещей для дочери, – скривилась Скавронская. – Давайте начистоту.
– Но почему вы мне не верите?
Вероника разгладила рукой причудливо вышитую скатерть.
– Живи ваша бабушка на самом деле в Киряевке, она бы никогда не величала Софью «травницей», «знахаркой» и не хвалила бы ее. Скавронскую в деревне ненавидели, плевали ей вслед, хотя, когда припекало, мчались в лес и в ноги ведьме падали. По ночам к ней в избу шастали, просили лекарств, получали пузырьки, плакали, благодарили, а утром, если ее на дороге встречали, легко могли камень швырнуть. Вот так!
Собеседница отвела в сторону прядь тяжелых длинных волос, и я увидела на ее лице, чуть пониже виска, небольшой шрам.
– Антонина Полкина постаралась, – пояснила хозяйка, заметив мой взгляд – очень богомольная женщина, главная деревенская сплетница. Ее всегда звали молитвы читать, она их наизусть, думаю, несколько тысяч знает. Все с божьим именем делает. И кирпичом в меня, совсем малышку, перекрестясь, кинула. Хорошо, не точно в висок попала. Ух и рассвирепела тогда бабушка! Схватила меня в охапку, я кричу, кровь льется, а Полкина, видно, испугалась. Дело-то не шуточное – напала на ребенка на глазах у людей, за такое и срок навесить могут… Решила Антонина дело случайностью представить. Подошла к нам и причитает: «Господи, прости, Соня! Я же не нарочно! Не поняла, что это Ника у моего забора копошится, сослепу за лису ее приняла, у меня рыжая плутовка кур душит. Скорей веди внучку в избу, сейчас йодом царапину зальем». Ну просто смешно! Разве лиса днем в село рискнет пробраться? И на царапинку рана не походила, мне хирург требовался…