Фиалки из Ниццы
Шрифт:
— Вот в этом месте, после слова «ольшаник», следует ли ставить запятую? Как ты думаешь, Кирилл?
Кирилл задумчиво смотрит в потолок и отвечает:
— Мне кажется, запятая здесь не нужна.
— И я того же мнения. Но у Толстого она есть. Поэтому мы все поставим здесь запятую.
Уже тогда, на уроке русского, я задумался о власти авторитета.
В школе систему Станиславского не проходили. А после школы пути наши разошлись. Володя Левертов стал студентом Щукинского училища при Вахтанговском театре, а в семидесятые годы — ведущим режиссером ГИТИСа, воспитателем многих
И вот однажды я спросил Владимира Наумовича про эту систему, высказал свои сомнения.
— Ты что, с ума спятил? Да без системы Станиславского нет театра, нет актера… Да что с тобой толковать…
Вот и все. Так ничего и не объяснил. Стал я по случаю обращаться к знакомым актерам.
— В самом деле, — говорил я, — Щепкин, Мочалов, Мартынов и другие русские актеры играли гениально, когда этой системы и в помине не было.
Евгений Весник сказал так:
— Талантливому актеру эта система и не нужна. Просто она облегчает овладение профессией.
И опять я не понял. Если таланту эта система не нужна, зачем обучать и натаскивать бесталанных? Искусство — это не ремесло. Здесь талант нужен.
Спросил Сергея Владимировича Образцова. Тот ответил уклончиво:
— Не знаю, не знаю… В моем театре этой системы нет.
Однажды в Нью-Йорке мой друг, физик из Принстона, пригласил меня в театр на Бродвее. В спектакле «Лисички» (по Лилиан Хелман) играла знаменитая Элизабет Тэйлор. У нас она больше известна как киноактриса. Не знаю, сколько ей было тогда лет (дело было в конце семидесятых). Играла прекрасно. После театра мы пошли ужинать в ресторан и встретили там актрису. Тэйлор сидела за столиком рядом с баром.
— Я давно с ней знаком. Хочешь, представлю ей тебя? — спросил мой друг.
Так я оказался за ее столиком. Слово за слово, и я спросил ее, играет ли она по системе Станиславского. Элизабет долго не могла справиться с именем великого режиссера.
— Mister… mister… Please remind me the name [9] .
Потом сказала, что слышала это имя, но о системе понятия не имеет.
— Так как же вы играете? — спросил я, придав вопросу оттенок крайнего изумления. И тут же испугался, не обидел ли я кинозвезду.
9
Мистер… мистер… Пожалуйста, повторите имя (англ.).
Но Тэйлор рассмеялась, видимо не поняв меня, и стала рассказывать смешные истории из голливудской жизни.
Вернувшись в Москву, я рассказал Володе об этой встрече.
— Так что, эта дура не знает системы Станиславского? Вот она так и играет, теперь понятно…
Ему, моему школьному другу, было понятно. А мне — нет. Мне и сейчас непонятно… А поговорить с Левертовым еще раз не довелось. Он рано умер. Одним из первых в нашем классе.
Встречи со Сталиным
Если память не изменяет, Серго Микоян появился у нас в восьмом классе. Еще шла война.
Однажды Кузьма (наш директор Иван Кузьмич Новиков), заглянув в класс, вызвал меня в свой кабинет. Ничего хорошего это не предвещало. Обычно он вызывал к себе двоечников. Говорил при этом одно и то же:
— Ну что, третья двойка? Иди устраивайся…
Двоек у меня не было. И все-таки было страшно. Не успел я войти, на столе директора зазвонил телефон. Кузьма взял трубку и сделал мне знак, чтобы я сел. По телефону звонил член Политбюро Анастас Иванович Микоян. Это я понял позже из разговора. Кузьма говорил в трубку примерно следующее:
— Я понимаю… я все понимаю… Но третья двойка по химии, вторая двойка по математике. Нет, Анастас Иванович, школа терпеть такого не может…
Потом Кузьма долго слушал молча. А я представлял себе, как член Политбюро уговаривает его не исключать Серго и клятвенно обещает исправить положение…
А для чего меня тогда Кузьма вызвал, я сейчас и не помню…
Как и другие дети членов Политбюро, Серго жил в Кремле. Однажды Белоусов и я провожали его из школы до Боровицких ворот. Неожиданно Серго пригласил нас домой сыграть в шахматы. Офицер охраны сказал, обращаясь к Серго:
— Ты что, порядка не знаешь? Выпиши на них пропуск.
И Серго тихо сказал Белоусову:
— А пошли они все…
И мы отправились к Белоусову, на Суворовский бульвар. Сейчас, когда я вспоминаю этот эпизод, думаю, какими мы были тогда наивными мальчишками. Ну кто стал бы выписывать нам пропуск в Кремль? Ведь там жил этот… как его?.. Сталин.
Окончив школу, мы всем классом встречались в последнюю субботу ноября, в день школы. Собирались у ярко освещенных дверей, выходивших в Мерзляковский переулок. Некоторые проходили в знакомую раздевалку и поднимались в зал, где висели доски с медалистами и заседали толстые дяди и тети, когда-то носившиеся здесь с портфелями и ранцами по лестницам. Я любил забраться в класс и тихо в одиночестве посидеть за своей партой.
Но чаще, не заходя в школу, мы прямо шли в ресторан. Самым любимым был «Арагви». Зал заказывал Серго. Помню как-то собрались мы у дверей ресторана. Двери, конечно, закрыты, ресторан полон. На улице лютый мороз. Мы долго стучали в дверь. Наконец важный толстый швейцар просунул в дверь голову:
— Вам русским языком говорят. Нету никакого вашего заказа и местов свободных нету…
Тяжелая дверь захлопнулась. Тут наконец подъехал Серго, подошел к двери и стал авторитетно стучать кулаком. Стоило важному швейцару увидеть Серго, как дверь широко распахнулась и мы вместе с морозным паром повалили в теплую пряно пахнувшую прихожую. Серго знали все.
В эти годы (после окончания МГИМО) Серго работал главным редактором журнала «Латинская Америка». Уже о многом он мог вспоминать и рассказывать. Как-то я спросил его, видел ли он Сталина. Ведь он вырос в Кремле.