Фиалки по средам (сборник рассказов)
Шрифт:
( 113)
совсем в другом. Я написал старику несколько слов, выразив ему соболезнование, и попросил разрешения его навестить. На другой день он позвонил мне по телефону и пригласил .зайти. Он осунулся, побледнел, губы стали совсем бескровные, голос еле слышен.
– - Я только вчера узнал о постигшем вас несчастье,-- сказал я,-- не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, ведь я догадываюсь, что ваша горестная утрата, помимо всего прочего, донельзя усложнила вашу жизнь.
– - Нет, нет, нисколько...--ответил он.--Я просто решил больше не отлучаться из дому... Другого выхода у меня нет. Оставить чемодан
– - Но ведь вам, наверно, в тягость такое полное затворничество?
– - Нет, нет, ничуть... Ко всему привыкаешь... Я гляжу из окна на прохожих, на машины... И потом, знаете, при этом образе жизни я наконец изведал чувство полной безопасности... Прежде я, бывало, выходил завтракать и целый час не знал покоя: все думал, не случилось ли чего в мое отсутствие... Конечно, дома оставалась моя бедная жена, но я представить себе не мог, как она справится с револьвером, особенно при ее больном сердце... А теперь я держу дверь приоткрытой, и чемодан всегда у меня на глазах... Стало быть, все, чем я дорожу, всегда со мною... А это вознаграждает меня за многие лишения... Вот только Фердинанда жалко.
Пудель, услышав свое имя, подошел и, усевшись у ног хозяина, бросил на него вопросительный взгляд.
– - Вот видите, сам я теперь не могу его выводить, но зато я нанял рассыльного--bell-boy, как их здесь называют... Не пойму, почему они не могут называть их "рассыльными", как все люди? Ей-богу, они меня с ума сведут своим английским! Так вот, я нанял мальчишку, и тот за небольшую плату выводит Фердинанда на прогулку... Стало быть, и эта проблема решена... Я очень вам признателен, мой друг, за вашу готовность помочь мне, но мне ничего не надо, спасибо.
– - А. в Южную Америку вы раздумали ехать?
– - Конечно, друг мой, конечно... Что мне там теперь делать? Вашингтон больше не говорит об обмене денег, а в мои годы...
(114)
Он и в самом деле сильно постарел, а образ жизни, который он вел, вряд ли шел ему на пользу. Румянец исчез с его щек, и говорил он с трудом.
"Можно ли вообще причислить его к живым?" -- подумал я.
Убедившись, что ничем не могу ему помочь, я откланялся. Я решил изредка навещать его, но через несколько дней, раскрыв "Нью-Йорк тайме", сразу обратил внимание на заголовок: "Смерть французского эмигранта. Чемодан, набитый долларами!" Я пробежал заметку:
в самом деле, речь шла о моем Бораке. Утром его нашли мертвым: он лежал на черном чемодане, накрывшись одеялом. Умер он естественной смертью, и все его сокровища были в целости и сохранности. Я зашел в отель "Дельмонико", чтобы разузнать о дне похорон. У служащего справочного бюро я спросил, что сталось с Фердинандом.
– - Кому отдали пуделя господина Борака?
– - Никто его не востребовал,--ответил тот.--И мы отправили его на живодерню.
– - А деньги?
– - Если не объявятся наследники, они перейдут в собственность американского правительства.
– - Что ж, прекрасный конец,-- сказал я. При этом я имел в виду судьбу денег.
(115)
______________________________________________________________________
Завещание
Замок маркизов де Шардейль был приобретен крупным промышленником, которого болезни
В Перигоре, бедной сельской провинции, где большинство владельцев поместий по примеру Савиньяков используют свою землю под огороды, очень мало красивых садов. Цветники Шардейля вызвали оживленные толки в Бриве, Периге и даже в самом Бордо. Однако, когда работы, продолжавшиеся целый год, пришли к концу и новые хозяева въехали в свое поместье, гостей, поспешивших нанести им визит, оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать. В Перигоре к чужакам относятся недоверчиво, а ведь никто толком не знал, что за особа эта госпожа Верней.
На вид ей было никак не больше тридцати пяти лет, а мужу самое малое шестьдесят пять. Она была довольно привлекательна и даже в деревенском уединении меняла туалеты по три раза в день. Это насторожило соседей, и они решили, что она не жена, а любовница Бернена. Правда, госпожа де ла Гишарди, первая дама Перигора, которая, хотя и обосновалась с начала войны в провинции, по-прежнему знала парижский свет как свои пять пальцев, подтвердила, что госпожа Бер-нен -- законная жена Бернена и происходит из скромной, но добропорядочной буржуазной семьи; злым языкам пришлось умолкнуть, ибо в подобном вопросе никто
(116)
не осмеливался перечить могущественной и осведомленной госпоже де ла Гишарди. Однако кое-кто все же тайком продолжал еретически утверждать, будто госпожа Бернен, даже если она и носит имя Бернена,-- всего-навсего бывшая его любовница, на которой он женился в преклонном возрасте.
Гастон и Валентина Ромильи. владельцы поместья Прейссак, с холмов которого видны башни Шардейля, решили, что уж кому-кому, а им, ближайшим соседям Берненов, нет никакого резона чваниться перед приезжими, вдобавок чета Бернен оставила свои визитные карточки в Прейссаке, да и госпожа де ла Гишарди подала пример милостивого отношения к новым хозяевам усадьбы. Короче, Ромильи явились в Шардейль с ответным визитом.
Их приняли с тем большим радушием, что они были одни из первых гостей. Хозяева уговорили супругов Ромильи остаться к чаю и любезно предложили им осмотреть дом, парк и службы. Гастон и Валентина почувствовали, что Бернены уже начинают тяготиться тем, что, владея всем этим великолепием, лишены возможности похвалиться им перед соседями.
Бернен, привыкший полновластно распоряжаться на своем заводе, и поныне сохранил повелительный голос и манеру не допускающим возражения тоном высказываться о предметах, о которых не имел ни малейшего понятия, и все же он производил впечатление добряка. Валентину растрогала любовь, которую он выказывал жене, маленькой пухленькой блондинке, нежной и веселой. Однако гостью покоробили слова, услышанные от госпожи Бернен, когда, осматривая второй этаж и восторгаясь тем, как неузнаваемо преобразился замок в такой короткий срок, она похвалила ванные комнаты, размещенные в толще старых стен, в нишах, и лифты, устроенные в башнях.