Фиалок в Ницце больше нет
Шрифт:
Ну и его самого.
Саша видела, что и Репин, и в особенности Пикассо произвели на Федю неизгладимое впечатление. Он долго держал поочередно то одно, то другое полотно в руках, вглядываясь в лица женщин, которые были давно мертвы.
– А ведь это твоя страховка и твое будущее, – произнес он наконец, ставя их на пол. – Они стоят чертову уйму денег!
Саша смутилась, потому что никогда не относилась к экспонатам коллекции дедушки с такой точки зрения.
Впрочем, от коллекции остались только два этих
Натягивая на них цветастые наволочки, она заявила:
– Ну, это воспоминание о дедушке и о его семье, и продавать я их точно не собираюсь!
А жаль! Внучка академика умела быть, оказывается, крайне упрямой. Картины, в особенности Пикассо, тянули на солидную сумму, и все это принадлежало вот этой студенточке-сиротке.
Федор подумал, что женитьба на внучке академика все еще вполне актуальна. И если он сделает ей предложение…
Только делать его он, конечно же, не намеревался. Потому что это всего лишь остатки былой роскоши.
Той самой, которую просто взяли и изъяли.
А если изъяли две сотни картин, из которых только семь, и то завалященьких, его, то можно забрать и эти две, не так ли?
Но человек он был добрый и щедрый. Пусть остаются девчонке, у нее и так стресс и сплошные огорчения – и дедушку прихыкнули, и все его наследство утащили.
Но зато квартира в доме на Карповке осталась, а это вам не хухры-мухры! И еще вот эта родительская, на Васильевским острове.
Плюс опять же Репин и Пикассо.
Лепота!
Саша была Федору крайне благодарна. Кто, если бы не он, поддержал ее в тот трудный час?
После того как они нашли убитого дедушку, ей требовалось твердое мужское плечо, и он его подставил.
Правда, потом она быстро оказалась с Федором в постели, однако ведь она и сама этого хотела.
Причем очень.
Секс с любимым человеком – что может быть лучше?
Она ничуть не раскаивалась, что позволила ему увидеть Репина и Пикассо: никому другому не показала бы, а вот ему – с удовольствием.
Не только не раскаивалась, а была очень этому рада и даже гордилась.
Потому что Федор был единственным, кто у нее оставался.
Ну да, имелась еще мамина бабушка в Москве, но старушка уже давно впала в маразм и тоже дышала на ладан.
И ни теток, ни дядек, ни двоюродных или троюродных братьев или сестер у Саши попросту не имелось.
Зато был любимый молодой человек, которому она показала самое сокровенное.
И с которым занималась – нет, не сексом: любовью.
Трахаться с внучкой академика, теперь уже покойного, было делом, конечно, приятным, но следовало рано или поздно из ее квартиры
Поэтому, сославшись на то, что ему надо еще навестить больную бабулю (пропади она пропадом, эта старая алкашка!), он наконец-то расстался с девчонкой. У той даже слезы в глазах стояли, и она все спрашивала, когда они снова увидятся.
Вообще-то снова видеться было с точки здравого смысла не то чтобы очень и нужно: картины они похитили, внучку академика он напоследок со смаком трахнул, причем даже не раз и не два.
Но пропадать так внезапно было опять же подозрительно. Да и у девчонки, помимо двух квартир, оставались еще и те картины.
Так что было чем поживиться.
– Ты ведь пока что здесь жить будешь? – спросил Федор, стоя в двери и целуя напоследок голую внучку академика. – Я тебе позвоню!
Он ей позвонит! А что, если нет? Нет, такой, как Федор, никогда не подводит: в этом Саша не сомневалась.
Оставшись одна-одинешенька в квартире родителей, она, натянув мамин халат, отправилась на кухню пить чай.
И что ей теперь делать?
Наверное, надо заниматься организацией похорон дедушки, только вот что и как предпринимать, она понятия не имела.
Поскольку родители хоть у нее и пропали, но похорон никаких не было: тела-то остались на Памире, потому что горы не вернули мертвецов.
Только сейчас, попивая чай, Саша вдруг с ужасом осознала всю постигшую ее трагедию: дедушки больше с ней не было.
Она долго плакала и так хотела, чтобы Федор остался с ней, но у него были дела, у него имелась, в конце концов, больная бабушка.
Не мог же он все время находиться только с ней, Сашей Каблуковой.
А почему, собственно, не мог? Наверняка из него получится великолепный муж!
И о чем она только думает!
Саша позвонила в деканат – тот самый, которым некогда заведовал дедушка. Там уже обо всем знали, и ее тотчас соединили с новым деканом, учеником дедушки, тем самым, который, по мнению старика, его в итоге и подсидел, спихнув с начальственного кресла и заняв его место.
Декан был крайне мил и любезен, пообещал всяческую помощь и заявил, что руководство факультета и университета возьмет на себя организацию похорон.
– Нам очень, очень жаль, что так получилось! Мы все так любили и ценили Илью Ильича! Просто невероятная трагедия, что с ним такое произошло! Я уже распорядился установить его большой портрет с траурной лентой в холле. Если вам что-то еще надо, то мы поможем!
Батя, как в итоге выяснилось, решил обуть Федора. Тот с самого начала был настороже, потому что понимал: доверять бате нельзя, тот думает только о самом себе.