Фигура легкого эпатажа
Шрифт:
— Почему, мама? — вдруг спросила Лана.
Анна глянула на дочь.
— Мебель нужна, дом полупустой. Увы, нам приходится продавать раритеты.
Последнюю фразу хозяйка произнесла с такой горечью, что Мара даже пожалела ее. Михаил Петрович, очевидно, хорошо зарабатывает, но построить дом — это полдела, обжить новое здание очень непросто, особняк постоянно требует немалых вложений. Купили диван и поняли: не хватает кресел, повесили люстру — потребовались бра… Обидно, наверное, Анне спускать нажитое отцом, неприятно ощущать себя неудачницей, вынужденной разбазаривать
Кстати, тут уместно упомянуть об одной странности: все художественные произведения в доме висели очень высоко, почти под самым потолком. Для того чтобы созерцать пейзажи, портреты и натюрморты, приходилось задирать голову. Столь необычное размещение полотен хозяйка объясняла так:
— Еще не дай бог испортит кто бесценную вещь. Скажем, споткнется, станет падать, схватится за полотно и порвет.
Марина, естественно, переместить холсты не предлагала. Да и какое она имела право обсуждать с хозяйкой подобные вопросы? Но потом произошел случай, поразивший прислугу до остолбенения.
В один из дней августа того года, когда семья перебралась в Подмосковье, Марина проснулась посередине ночи от тихих шажков в коридоре…
Тут следует пояснить. Мара спит, словно кошка, прикрыв лишь один глаз, ее способно разбудить легкое дуновение ветерка. Чтобы полноценно отдохнуть, ей требуется абсолютная тишина. Но о своих особенностях домработница хозяйке, само собой разумеется, не рассказывала. Одним словом, Марина почти всегда не высыпалась: то ночью кто-нибудь пойдет в своей ванне в туалет, нажмет на слив, и вода с ревом потечет в трубу, то Михаилу Петровичу взбредет в голову позавтракать, не дожидаясь рассвета, и хозяин начнет греметь посудой на кухне, то Лана невесть по какой причине бегает по комнате до шести утра. Марина мучилась, засовывала голову под подушку, покупала беруши, но сон к ней не возвращался. Оставалось лишь тупо лежать в постели, нельзя же выйти из спальни и начать делать замечания людям, которые платят тебе деньги. Поэтому чаще всего Мара чувствовала себя по утрам разбитой.
Но вот в августе Марина надеялась взять реванш. Михаил Петрович уехал в командировку, Лана и Костя укатили на море, дома осталась одна Анна, а она укладывалась в постель около полуночи и никогда не вставала раньше десяти утра. По особняку хозяйка на заре не бегала, охоту на холодильник после полуночи не открывала, туалетом пользовалась лишь днем, поэтому Мара предвкушала крепкий, долгий сон.
И тут новость! Что за шаги среди ночи? Ну с какой радости Анне взбрело шататься по особняку?
Пока раздосадованная Мара пыталась зарыться в подушку, шаги стали отчетливее, и к ним неожиданно прибавился легкий стук. Тут домработнице стало не по себе. Марина живо соскочила с постели и на цыпочках подкралась к двери. Анна никогда до сих пор не разгуливала ночью по дому, может, сейчас домработница слышит не шаги хозяйки? Вдруг, узнав, что в здании находятся всего две слабые женщины, в особняк проник вор?
Не на шутку перепугавшись, Марина, словно вышедшая на охоту кошка, абсолютно беззвучно выбралась в коридор и увидела свет в гостиной.
Полная дурных предчувствий,
Мара достигла дверного проема, глянула в огромную комнату и едва удержалась от удивленного возгласа. Спиной ко входу, на высокой лестнице стояла одетая в спортивный костюм Анна. Женщина с видимым трудом снимала со стены натюрморт — большое полотно в дорогой, резной раме. Имелась еще одна странность: несмотря на душную августовскую жару, в комнате весело горел камин.
Заинтригованная происходящим, Мара, притаившись за косяком, наблюдала за Анной. А та с трудом спустилась со стремянки, держа картину в руках, и принялась совершать совсем уж безумные действия. Для начала хозяйка взяла нож и вырезала холст.
Марина удивилась, но не слишком. Наверное, у Антоновых напряженка с деньгами, и Анна надумала продать натюрморт. Пару дней тому назад, проводив всех домашних, она вздохнула и сказала домработнице:
— Давай обойдемся без излишеств. Мне никаких разносолов не надо, желудок побаливает, да и сэкономим немного.
К тому же Мара слышала, что многие собиратели картин любят сами подбирать к ним рамы. Наверное, сейчас хозяйка аккуратно упакует холст, а оказавшийся ненужным багет спрячет в кладовку…
Но Анна повела себя дико: приблизилась к камину и швырнула в огонь деревянную раму с причудливой резьбой. Не успела Мара осознать случившееся, как в пламя полетело и полотно. Домработница чуть не выскочила из укрытия с воплем: «Вы с ума сошли!»
Слава богу, Мара сумела остановить свой порыв и осталась стоять за косяком. А хозяйка подождала, пока дрова прогорят и превратятся в угли, разбила головешки кочергой и открыла окно, проветривая комнату.
Наутро Анна вела себя обычно, только пустой крюк в стене свидетельствовал о том, что Марине не приснился дурной сон.
Промучившись до вечера, Мара все же решилась завести с Анной беседу на интересующую тему. Часов около восьми она вошла в гостиную и, постаравшись использовать все свои актерские способности, воскликнула:
— Ой, картина!
— Что стряслось? — мирно поинтересовалась Анна, шевеля спицами.
— Пропала, — принялась тыкать пальцем в стену Мара.
— О чем ведешь речь? — равнодушно отозвалась Антонова.
— Да вон там… висела… блюдо с фруктами… — залопотала Мара.
— Ах это, — небрежно махнула рукой Анна. — Да, хороший натюрморт был, фламандская школа. Пришлось продать, деньги нужны. Папа перед смертью мне сказал: «Доченька, собирал живопись для тебя, ни к чему голодными глазами на шедевры смотреть, живи в свое удовольствие». Кстати, твоя зарплата на кухне на холодильнике лежит.