Фигуры высшего шпионажа
Шрифт:
Крепко думать он стал в первых числах сентября 1960 года, когда спешно готовили к визиту в США турбоэлектроход «Балтика», на котором должны были следовать Хрущев и его многочисленная свита. Большой соблазн имелся у Серова повторить операцию апреля 1956 года, когда только благодаря предусмотрительности британской военно-морской разведки не был взорван крейсер «Орджоникидзе», стоявший на якоре в портсмутской гавани. На борту крейсера находился Хрущев. Мину большой мощности обнаружил командир британских водолазов-разведчиков Лайонел Крэбб. Странно и необъяснимо погиб он тогда, однако мину успел обезвредить.
Беспечная уверенность русских в успехе
Не просто крепко, а тяжеловесно мыслил Серов. Но по-другому не умел. Не за что было зацепиться и не на кого опереться. Все же ума хватило не взрывать «Балтику», и встреча «лицом к лицу с Америкой» состоялась. Правда, завербованный людьми Серова штурман «Балтики» сбежал в Нью-Йорк и попросил политического убежища, однако истинные мотивы бегства раскрыть поостерегся, хотя это и не спасло его от пули. Чья была пуля, так и не дознались.
О побеге штурмана Хрущев узнал от нью-йоркских газетчиков, накинувшихся на него с вопросами, рассчитанными на бурное развитие политического скандала. Ошеломительную новость следовало как-то уместить в голове. Хрущев задумался, переспросил, о ком идет речь, помотал головой, как ужаленный конь, и сокрушенно молвил в ответ:
— Что же этот молодой человек не обратился ко мне за советом и помощью? Я бы помог ему и деньгами. Ведь пропадет он тут у вас, пропадет, а жаль…
Можно ли было в той ситуации ответить лучше? Проблему «железного занавеса» Никита, не моргнув сострадательным тазом, свел к сугубо личной драме неуравновешенного молодого человека. И ведь поверили. Никакого скандала не случилось. Хрущев умел быть искренним, даже когда говорил неправду. Но в данном случае он точно знал, какой должна быть правда, когда посетовал, что пропадет несчастный. И тот пропал. Лицом к лицу с Америкой. Вот вам и вся правда.
А в Лондоне в те дни уже завязывались первые узелки дивной легенды, которой суждено было обернуться мрачной действительностью, скрытой от непосвященных между коварной былью и пафосной небылью. Во время обеда в роскошном ресторане на Трафальгар-сквер офицер Интеллидженс Сервис Дик Франкс попросил своего соотечественника, бизнесмена Гревила Винна наладить связи в советском Госкомитете по координации научно-исследовательских работ (в 1965 году он был переименован в Госкомитет по науке и технике). И назвал имя Пеньковского. Дик рассказал, чем занимается интересующий его комитет, пояснив, что эта хитрая организация служит прикрытием для офицеров разведки, добывающих секреты западных высоких технологий.
Британский разведчик был вознагражден, встретив в лице Гревила Винна джентльмена и патриота, готового послужить интересам своей страны хотя бы и в качестве простого связника. Откуда Дику Франксу было знать, что его отзывчивый собеседник уже три года работает на советскую рези-дентуру в Лондоне. Гревила Винна завербовал легендарный нелегал Конон Молодый, работавший в Англии под
4 ноября 1962 года Винна, отправившегося в Венгрию без всяких на то санкций, тайно вывезли из Будапешта в Москву, а еще через два дня было официально объявлено о его аресте. Минуло полтора года, и 22 апреля 1964 года в 17.35 состоялся обмен британского шпиона Гревила Винна на советского разведчика. Чудный такой нюанс: у них шпионы, у нас — разведчики. Причем сплошь благородные и самоотверженные. Обмен произошел на контрольно-пропускном пункте Хеерштрассе между Западным Берлином и Восточной Германией. В фильме эпизод показан красиво и, кажется, что недостоверно, но на самом деле все так и было: эффектный разворот советских «Волг», увозивших меланхолично улыбающегося разведчика к родимым березкам. Это и был Конон Молодый — герой и блистательная фигура высшего шпионажа. Не к месту будет помянуто, что Пеньковский работал на западные разведки под кодовым псевдонимом «Герой». Авантюристом он был изрядным, но вот героем — нет. Ни с какой стороны.
Недолго Молодый пожил на родной земле. Скоропостижно скончался, собирая грибы в подмосковном лесу. Он знал о подлинной миссии Пеньковского, а знать не должен был. Отсюда и сердечная недостаточность.
К уже сказанному про Гревила Винна не прибавит ясности, что именно он первым обнародовал доказательства того, что полковник Пеньковский являлся подставной фигурой, использованной втемную для политической дискредитации Хрущева в дни Карибского кризиса. Он же поведал, что Пеньковский не был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР, как о том сообщила «Правда» от 17 мая 1962 года, а еще два года прожил под надзором в глухой северной деревне и только в конце 1965 года покончил с собой.
Как ни гордился своим самообладанием, а не выдержал давящего груза той самой правды, которая выглядит наименее достоверной. Слабым утешением стало известие о крушении в октябре 1964-го всех дерзновенных планов Никиты Хрущева. Пеньковский его ненавидел жгуче.
«Дайте мне атомную бомбу!..»
Во время первых трех или четырех конспиративных встреч в лондонском отеле «Маунт Роял» Пеньковский с маниакальной настойчивостью пытался убедить своих кураторов из ЦРУ и МИ-6 в необходимости взорвать «в час икс» здания Министерства обороны СССР Генштаба с его разведуправлением, КГБ и, само собой, ЦК КПСС на Старой площади. Это, по его словам, сразу обезглавило бы Советский Союз, и развал страны станет вопросом короткого времени.
Портативные ядерные заряды «мощностью в одну-две килотонны, именуемые «минисредствами массового уничтожения» были эквивалентны 200–400 тоннам тротила. Сила чудовищная. Такие заряды разрабатывались в США с начала 60-х годов, о чем Пеньковский, как выяснилось, хорошо осведомлен, и с точки зрения их применения, дикий замысея был вполне реален. Но это была точка зрения паровоза на жизнь и судьбу Анны Карениной.
— Такие устройства необязательно устанавливать в самих зданиях — говорил Пеньковский. — Их можно спрятать в соседних домах. Подходят и жилые дома, и магазины. Например, рядом со зданием КГБ на площади Дзержинского находится большой гастроном. Впрочем, вариантов масса.