Фиктивная свадьба
Шрифт:
– Нет, - сдаюсь, понимая, что это сражения я проиграла.
Усаживаю малышку на диван, достаю чистую пижаму и надеваю на нее. Чувствую, как цепко следит за каждым моим действием бывший. Мне кажется, я вся горю под взглядом, но особенно жжет спину.
– Если ты правда хочешь помочь, достань памперс. Открытая упаковка лежит в кроватке.
Я могу гордиться собой - мой голос не дрожит, и у меня выходит произнести довольно длинное предложение. Что интересно, Нечаев слушается - реально приносит мне памперс, внимательно смотрит за тем, что и как я
У меня же внутри все стягивает в узел - не могу спокойно выносить его внимания. Чувствую, как задыхаюсь рядом с отцом моей дочери.
Пару раз мажу по нему взглядом - просто чтобы убедиться, что он все еще смотрит.
И не понимаю, что вижу в его глазах. Он словно закрылся от меня непроницаемой стеной. Но от этого только страшнее. Когда ты видишь приближение бури издалека, ты к ней готов. Но когда ты живешь за матовой стеной, любое потрясение станет неожиданностью.
А я устала от них. Я просто хочу спокойно жить с дочерью, растить ее, заботиться и любить.
– Почему ты не кладешь ее в кровать?
– спрашивает Арман, когда я укладываю малышку на диван.
– Потому что она хочет спать со мной, - отвечаю резче, чем стоило бы. Даже поворачиваюсь к нему, чтобы отстоять свое решение, если потребуется.
– Жду тебя в спальне, - бросает он и выходит из комнаты.
В спальне…. Отчаяние и страх тесно переплетаются. Смотрю на дочь, которая лежит и грызет куклу. Машинально забираю ту, укладываю малышку поудобнее и гашу свет.
Конечно, мне приходит в голову трусливая идея спрятаться за дочкой и заснуть с ней. Но я же видела взгляд Армана. Учитывая его нрав, вряд ли он отступит. Все равно заставит отвечать. Завтра будет только злее - из-за того, что я его проигнорирую сегодня.
Надя, как назло, засыпает очень быстро. Рядом с ней мне хорошо и спокойно. Но как бы ни хотелось оттянуть неизбежное, я должна выйти за дверь и поговорить с Нечаевым.
Каждый шаг до его комнаты дается нелегко. То, что я увидела во взгляде Армана в ванной, очень хорошо напомнило мне, кто я и в чем испачкана.
Все это время удавалось делать вид, что все в порядке, что ничего не было, и просто жить дальше. Кошмары, которые поначалу мучили меня, удалось купировать снотворным, а потом я так сильно себя убедила, что все это просто дурной сон, что сама поверила.
Но появление Армана снесло все барьеры и защитные цепи. Я снова оказываюсь один на один со своим неприглядным прошлым. Сложно осуждать Нечаева за его реакцию - мне и самой от себя тошно за ту трусость и слабость, что я проявила.
Ради дочери я должна была стараться лучше.
Перед спальней замираю, пытаясь унять гул в ушах. Уговариваю себя, что нужно просто перетерпеть очередные обвинения и постараться уйти с минимальными потерями. Пусть издевается, пусть осуждает. Потом я пойду в душ и попробую отмыться, хотя знаю, что это не поможет.
Первые трое суток после случившегося, мне кажется, я не вылезала из душа вообще.
И
– Долго будешь мяться?
– спрашивает Нечаев, резко открывая передо мной дверь.
Боже, он еще и здесь меня поймал.
– Ты хотел поговорить? У меня немного времени - Надя спит очень чутко.
Вместо ответа он шире распахивает дверь, давая понять, что зайти все же придется.
Выдохнув, делаю шаг, затем еще одни.
– Смелее, Лена, - раздается позади меня. Слышу тихий щелчок замка на двери. Чувствую, как мне на плечи ложатся ладони. И даже через ткань футболки я ощущаю их жар.
– Давай, вываливай все, что хотел сказать, и я вернусь к дочери.
Арман сжимает мои плечи крепче, а затем, резко отпустив, задирает футболку.
Испуганно вскрикиваю и отшатываюсь, разворачиваясь к нему лицом. Выставляю перед собой руки:
– Не смей!
В глазах мужчины сейчас непроглядная тьма. Я не могу разобрать - злость там, ненависть или брезгливость. Да и не хочу, если честно.
– Кто?
– резко спрашивает он, делая шаг ко мне.
Отступаю, мотая головой. Еще мгновение назад я считала, что он меня ненавидит. Но сейчас я слышу в его голосе сталь. Вот только звенит она болью. Откликается во мне, вытаскивая на поверхность все то, что я запрещала себе видеть и вспоминать.
– Лена, кто?!
Мотаю головой, жмурюсь от слез, которые в этот раз сдержать не получается. Я будто заново чувствую каждый удар плети. Кожу жжет в тех же местах, а в ушах стоит раскатистый злой крик отца.
Проваливаясь в прошлое, я упускаю момент, как оказываюсь в руках Армана.
– Кто?
– сдавленно хрипит он, заглядывая мне в глаза. Буквально требует от меня вывернуть душу наизнанку. Но разве можно это сделать, когда внутри все сгорело?
– 27 Арман -
Я думал, она меня уже не удивит. Но когда вижу на спине жены шрамы, да такие, что даже мне, циничному мужику, становится не по себе, внутри что-то обрывается.
В этот момент я не способен ясно мыслить и связать хотя бы пару слов.
Лена ожидаемо закрывается, затем еще и фразу про “поиздеваться” бросает. Не знаю, что она там рассмотрела на моем лице, но я просто охерел.
Как? Когда? Кто?
Я точно помнил, насколько нежной была ее кожа. Я ласкал ее и обожал зацеловывать узкую, невероятно красивую спину.
Которая теперь исполосована узкими белыми шрамами.
Я даже рад, когда Лена прогоняет меня. Иначе я так и стоял бы как идиот.
В гостиной меня чуть отпускает, хотя перед глазами по-прежнему стоит марево. Кулаки так и чешутся найти смертника, сделавшего это с ней.
Кто мог? С кем она связалась?
Когда собирался жениться на Лене, не просил копаться в ее истории плотно. Для меня это был просто способ закрыть гештальт - затащить бывшую в койку, покувыркаться какое-то время, а затем мирно разойтись.