Фиктивная свадьба
Шрифт:
Но все вышло из-под контроля, и теперь между нами дочь, вагон вранья и то, что разрывает мне грудную клетку уже не первый день.
Ненависть, которая и не ненависть вовсе.
А теперь к ней примешивается дикое желание защитить и отомстить за боль жены.
Лена уходит в глухую оборону. Выставляет колючки, а я действую так, как привык - давлю, выставляю ультиматум, хотя чуйка и говорит - неправильно это.
В итоге снова ухожу. Занимаюсь тем, что уточняю насчет врача, которого мне посоветовал
Внешне с дочерью все в порядке, но все равно лучше перестраховаться. Не сегодня, но завтра точно надо свозить к специалистам. Да и насчет зрения тоже узнать.
Мои злость и обида на Лену за ее ложь не дают поговорить нормально. Любая наша коммуникация заканчивается феерически дерьмово.
И пока я не знаю, что с этим делать.
В спальне хожу туда-сюда, словно зверь. Гадаю, рискнет ли Лена прикрыться заботой о дочери и уклониться от разговора?
Самое смешное, что я бы позволил. Не стал бы скандалить или требовать. Я…
Черт, да я после того, что увидел, вообще не понимаю, как к ней подступиться. Еще не зная подоплеки, я уже испытаю что-то необузданно темное и дикое.
Кто-то ее обидел. Кто-то расчертил ей кожу на спине так, что следы остались на всю жизнь. Конечно, сейчас есть возможности в косметологии убрать все это. И наверное…
На этой мысли я торможу - слышу робкие шаги.
В моей квартире, как правило, гробовая тишина. Именно поэтому я особенно остро реагирую на все звуки. Жду, но время идет, Лена так и не заходит. Выдыхаю и решаю облегчить ей задачу - открываю дверь сам.
– Долго будешь мяться?
– Ты хотел поговорить? У меня немного времени - Надя спит очень чутко.
Ее голос звучит ломко и глухо. Словно она на грани. И это пиздец как бьет.
Открываю дверь шире, смотрю, как осторожно Лена проходит в спальню. Охереть как хочется сгрести ее в охапку и дать возможность побыть слабой. Почему-то я уверен - ей это необходимо.
– Смелее, Лена, - говорю, распахивая дверь. Все, что я себе позволяю - положить ладони ей на плечи, действуя крайне осторожно.
– Давай, вываливай все, что хотел сказать, и я вернусь к дочери.
И снова она в глухой обороне. Согласен - я тоже приложил к этому руку. Но между нами все слишком перепуталось. Слишком остро и больно все. Мы продолжаем задевать друг друга, раним, не понимая, как иначе. А ведь когда-то…
Отпускаю ее, а затем, резко отступив, задираю футболку. Мне нужно это увидеть еще раз!
Лена испуганно вскрикивает и отшатывается, разворачиваясь ко мне лицом. Выставляет перед собой руки и, затравленно глядя, хрипит:
– Не смей!
Блядь. Это просто ебаный пиздец. Кто довел ее до такого? Меня рвет изнутри. Я был дико зол на нее. Хотел наказать, да. Но даже будучи в ярости, зверея от боли, я бы ни за что не поднял на нее руку.
– Кто?
– резко спрашиваю, шагая к ней.
Лена отступает, в ее глазах плещутся ужас и паника. Это резонирует во мне. Словно она - мой камертон, и я только сейчас осознал и увидел это.
– Лена, кто?!
Она мотает головой, жмурится, отворачиваясь. Но я больше не дам ей закрыться, не дам спрятаться. Подхожу ближе, сгребаю в охапку, вынуждая посмотреть на меня.
– Кто?
– хриплю, заглядывая ей в глаза. А там - слезы. Океан, мать его, невыплаканных слез.
– Лена, девочка моя, просто ответь, - прошу ее.
– Отец…
Это становится контрольным выстрелом. Внутри поднимается такая тьма, что даже мне самому от себя страшно. Будь рядом этот ублюдок, я бы задушил его собственными руками. Но рядом она - та, что стала матерью моего ребенка. Девочка, которая оказалась единственной, сумевшей пробиться через мою броню. Между нами слишком много всего, но одно я знаю точно - не отпущу. Не обижу.
Больше нет.
Осторожно прикасаюсь губами к ее. Впитываю боль, которой она пронизана вся насквозь.
Тихий всхлип, затем еще один.
Обнимаю крепче, чувствую, как Лена обмякает.
– За что?
– спрашиваю, понимая, что это больно, но я должен знать, за что буду убивать.
– Нет, я…
– Лена, пожалуйста. Просто ответь. Он всегда тебя бил?
Снова встречаемся взглядами. В ее глазах столько всего - боль, страх, тоска. И все это я забираю себе. Осторожно провожу кончиками пальцев по ее щеке, стирая слезы.
За каждую, блядь, этот старик заплатит. За каждую!
– Лена?
Ее взгляд становится отстраненным, даже стеклянным, А голос - сухим и неживым.
– Он потребовал, чтобы я провела ночь с его партнером. Тот любил молоденьких и…
Мне стоит огромных трудов не перебить ее и не рвануть искать этого обмудка в ночи.
– Отец все организовал. Я должна была приехать к нему в отель. Должна была справиться, выдержать. Чтобы отец разрешил быть с дочкой целый месяц. Но я…
Крепко обнимаю ее, стараясь поддержать хотя бы так.
– Я не смогла, - бесцветным голосом продолжает Лена.
– Меня почти стошнило, когда он начал меня лапать, и тогда я напоила его снотворным. Думала, что это прокатит. Но отец как-то узнал и наказал.
У меня просто в башке не укладывается такое. Как? Как он мог так поступить с родной дочерью? Перед глазами пляшут образы козла, который протянул руки к моей девочке, и все вокруг снова окрашивается в красное. Только тот факт, что у меня в руках Лена, сдерживает меня.
– Ты прав, Арман. Я плохая мать, и сделала для нее слишком мало. Могла бы больше, но не справилась.