Фиктивная жена
Шрифт:
— Будет больно, — предупредил я, на что она, мать твою, снова покорно кивнула глазами и чувственно закусила губы.
Я вошел в нее и, встретившись с преградой, замер, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. И лишь спустя секунды продолжил свое движение, не спуская глаз с лица Нины. В уголках ее глаз собрались слезы, а губы она сжала еще сильнее. Усилив напор, я полностью в нее погрузился, испытав легкую эйфорию. Внутри она оказалась даже теснее, чем я предполагал. Я жадно терзал ее рот и промежность, чувствуя, что не протяну так долго. Просунул руку между нами, нашел ее клитор и принялся его массировать.
— Антон, пожалуйста… — я уткнулся лицом ей в шею, прижимая к себе ее хрупкое тело.
Нина царапала мою спину и плечи острыми ноготками и повторяла это «Пожалуйста, еще» много раз, пока мы вдвоем не достигли высшей точки наслаждения. Я вспомнил, что мы не предохранились в последний момент, но успел вытащить член и кончил ей на живот, ощущая себя крайне напряженным даже после такой мощной разрядки.
Спустя минуту, когда ее дыхание выровнялось, я поднялся с постели и направился в душ, чтобы собраться с мыслями в одиночестве, но только сделать этого, увы, мне не удалось. Нина отправилась следом и все безумства начались по новой.
Глава 39
Нина
Еще никогда я так хорошо не спала, хотя и спала за эту ночь от силы три часа. Я проснулась в мужских объятиях, чувствуя лёгкость в груди. Правда, общее состояние походило на то, как если бы я всю ночь занималась тяжелым физическим трудом. Хотя… кажется, именно им мы и занимались вчера с Антоном. Я знала, что все это походило на большое безумие с моей стороны, но ни о чем не жалела.
Пошевелившись, я подняла лицо. Антон не спал и смотрел серьезным взглядом в одну точку.
— Доброе утро, — тихо приговорила я и он перевел на меня свои темные глаза.
Его руки заскользили по моей спине и от этой простой ласки на душе стало немного спокойнее. А поводов для беспокойства было очень много…
— Доброе утро, — улыбнулся он уголками губ, в глубине его глаз затаилось нечто такое, что не вызывало у меня и грамма спокойствия.
Разве после такого марафона, какой был этой ночью мужчины не занимаются тем, что спят беспробудным сном и восполняют свои силы? Я прижилась губами к его коже и погладила по мускулистому и плоскому животу, чувствуя, как затвердели мои соски.
— Нина, — произнес он мягким голосом, останавливая движение моих рук. — Сейчас следует оставить тебя в относительном покое, чтобы ты могла восстановиться.
— Я отлично себя чувствую, — выдохнула я.
Меня переполняло счастье и эйфория, что моим первым мужчиной стал, тот, которого я полюбила. И пусть мы были знакомы всего ничего, это не значило ровным счётом ничего. Я просто знала, что это был мой мужчина. И только с ним я смогу пережить весь этот калейдоскоп чувств и приятных ощущений, который он мне вчера подарил.
— Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся он. — Но сегодня я решил, что ты останешься в номере и будешь отдыхать. Если найдешь в себе сил, съездишь к сестре, а мы с Артемом займемся дайвингом, — Антон крепче прижал меня к себе и запечатлел на моей макушке
— Но ты ведь хотел поработать? У тебя должны быть переговоры… — вспомнила я.
— Поработать, — вздохнул он. — Переговоры я перенесу и поработаю обязательно, но немного позднее. Я уже всё решил.
Я опустила взгляд на приподнявшуюся простыню на уровне его бедер и меня между ног прошило судорогой: я вспомнила все его прикосновения, ласки, как дрожала, подчиняясь его силе и захотела снова все это почувствовать и пережить. Не понимаю, почему он отказывался от новой близости?
Это я поняла немного поздней, когда поднялась на ноги и отправилась в душ. Между ног сильно тянуло, а сами ноги дрожали так, будто я пробежала марафон. Но наравне с этим я ощущала внутренний подъем — ни с чем не сравнимый, казалось, что мне под силу свернуть любые горы и преодолеть любые препятствия, не говоря уже о каких-то мелких трудностях.
Антон покинул номер спустя полчаса. Он пообещал вернуться с Артёмом ближе к вечеру, и вопреки всякой логике мне стало грустно, что он ушел. Я же решила воспользоваться предоставленным мне шансом отдохнуть и решила немного вздремнуть, а позднее навестить Марину. Кое-как приняв душ, я вернулась в комнату и в этот самый момент в номер постучали. Открыв дверь, я увидела официанта из ресторана, и удивленно перевела взгляд на поднос, который он держал в руках. Завтрак в номер, правда? Как это было принято, что Антон позаботился о такой мелочи…
— Ты влюбилась, — заметила сестра, не спуская с меня глаз.
Я поправила одеяло на её ногах и разгладила на белой простыне несуществующие складки. Изначально я собиралась остаться в номере, но подумав, рассудила, что отдохну в Москве, а сейчас не время пропускать визиты к сестре.
— Я влюбилась, — согласилась с ней, чувствуя, что сейчас не самоё подходящее время и место для подобных откровений, но разве Марина успокоится? Да и к чему скрывать очевидное?
— Неужели он такой достойный? Я говорю не о его деньгах, зная тебя, ты бы на это не повелась. Тогда в чем дело?
— Дело не в деньгах, — ответила я. — Он просто хороший человек. Разве, чтобы полюбить нужны какие-то особые критерии? Ты выбирала себе избранников таким путем? Теперь понятно почему ни один из них не годился тебе в кавалеры и не с одним из них я не видела тебя вместе больше двух месяцев…
— У меня есть такие критерии, да, — подтвердила сестра, не обижаясь на мой резкий тон и замечание. — Но зная тебя и твои завышенные требования к мужскому полу, которые не уступают моим, а я бы даже сказала, превосходят их, я ждала, что ты выберешь… ну другое что-то! Он ведь старше тебя на много лет, а ты в сторону взрослых мужчин даже и не смотрела…
Я ничего не ответила. Как я могла объяснить сестре такие простые истины, мы были разными с ней и такими останемся. Я прониклась сначала симпатией к человеку, а потом понемногу узнавая его, погружалась в свой интерес, словно в темную глубину. Навряд ли жизнь Павлова можно было назвать светлой, но я готова была стать тем единственным и светлым пятном в его жизни, любить не за что-то, а вопреки. Как бы иной раз не было тяжело это делать.
— Ну, допустим. А что потом? Будешь притворяться его женой всю оставшуюся жизнь?