Филантропия в Америке. Очерк истории

Фурман Фридрих

***

Однако высокая эффективность добровольческих и благотворительных сообществ, проявленная ими в революции и войне за независимость, сыграла с ними затем злую шутку. Когда настало время строить новую республику на невиданных до тех пор – если не считать системы городов-полисов в древней Греции и римской республики – весьма хрупких демократических основах, власти новых штатов, а затем и центральное правительство стали относиться к ним как к подрывным организациям. Потому что теперь добровольные ассоциации, или, как их стали называть новые власти, «подрывные фракции», стали использовать оппозиционные силы.

Принятый вскоре закон «Об иностранцах и мятежах», направленный против оппозиционеров,

их прессы и организаций, касался также благотворительных ассоциаций и корпораций. Республика защищалась. Ни одна из угрожавших ей враждебных сил, – отмечает Питер Холл, – не казалась ее лидерам, судившим по собственному опыту, столь опасной, как ассоциации и корпорации. Потому что первые были способны сосредоточить у себя неограниченную политическую мощь, а вторые могли, если не ограничивать их собственность, накопить столь же, если не более мощные, по сравнению с юным государством, финансовые ресурсы.

Большинство штатов за пределами Новой Англии еще до конца 18 века резко ограничили право ассоциаций, зарегистрированных в качестве благотворительных корпораций, получать пожертвования граждан. Власти опасались, что они могут финансировать враждебные акции антиреспубликанской оппозиции. Вирджиния запретила деятельность англиканской церкви и конфисковала ее активы. Нью-Йорк создал Совет регентов при штатском университете для контроля за всеми образовательными, профессиональными и благотворительными союзами. Пенсильвания вовсе отменила у себя действие британских Законов о бедных и отказала судам в праве принимать решения по вопросам доверительной собственности. Тем самым суды были лишены возможности разрешать создание доверительных фондов, принимающих пожертвования частных лиц, что фактически означало запрет на частную благотворительность. Даже штаты Массачусетс и Коннектикут, ставшие в начале 19 века национальными лидерами в выдаче разрешений на создание благотворительных корпораций, ввели ряд ограничений для ассоциаций граждан. Даже для тех, что действительно имели лишь благотворительные цели.

Запрещая или ограничивая добровольческие ассоциации и корпорации, а с ними и частную благотворительность, республиканские власти той поры – вне зависимости от их мотивов – обостряли тот трудно разрешимый конституционный конфликт прав большинства граждан и прав отдельного гражданина, c которым США пытаются управиться вот уже более четырех столетий. С одной стороны, без таких «посредников» как добровольческие ассоциации, правительство, будучи юридически «слугой» граждан, фактически становится их «хозяином». Как без подобных коллективов-посредников дать знать властям, не прибегая к насилию, чего хотят граждане в промежутках между выборами? А с другой, существование таких ассоциаций кажется несовместимым с демократически избранными властными институтами. Оперируя вне контроля правительства и получая при этом права собственности, ассоциации делают некоторых граждан «более равными», чем другие, подрывая тот фундамент равноправия, на котором устанавливался новый республиканский строй.

Как бы там ни было, к концу 18 века организованная частная благотворительность пребывала в зачаточном состоянии. Помимо политических опасений властей, к которым нередко присоединялись и массы, не желавшие возвращения монархии, ее появление сдерживалось отсутствием правовой инфраструктуры. А без нее практически невозможно создавать доверительные фонды с благотворительными целями.

Преобладающее число частных пожертвований, как и в колониальную эпоху, поступало публичным учреждениям – местным властям, школам, колледжам и религиозным конгрегациям. Большая часть их бюджетов формировалась за счет правительственных субсидий, источником которых в решающей мере были налоговые поступления, а не благотворительные вклады. Добровольное участие граждан было разрешено лишь для братских обществ и локальных социальных клубов, немногих медицинских ассоциаций и тех

лояльных правительству политических клубов, которые постепенно становились базой политических партий.

3. Филантропия в период становления США

Как бы ни были враждебны власти и подозрительны массы к волонтерским ассоциациям и благотворительным обществам после революции, экономические и политические условия жизни в новом государстве вынудили прибегнуть к ним. Для религиозных и политических диссидентов ассоциации были единственным средством противостоять устоявшимся элитам, пребывающим у власти в правительствах или в конгрегациях. Эти элиты, в свою очередь, нуждались в ассоциациях, когда теряли на выборах избирателей или прихожан. Ассоциации становились единственным способом оказывать влияние на публичную жизнь.

Растущая экономика требовала разнообразных источников капитала для создания все более крупных предприятий и распределения финансового риска между многими вкладчиками, что привело к организации акционерных обществ, объединяющих совместными интересами тысячи и десятки тысяч человек. К тому же, все большая доля инвестиций в эти общества стала приходить от растущего числа благотворительных, образовательных и религиозных организаций, увеличивающих свои фонды за счет частных пожертвований. Вынуждали объединяться также неустойчивость и опасности жизни в растущих городах. Поэтому быстро росло число братских ассоциаций, помогающих своим членам и их семьям пережить трудности, связанные с потерей работы, болезнями и смертью близких. Ассоциации ремесленников добивались для своих членов справедливых цен на сырье и орудия труда и пытались защищать их от эксплуатации.

Особенно важную роль как во взлете ассоциаций, так и в росте частных пожертвований для публичных целей сыграла религия. После революции, когда были распущены пробританские или антиреспубликанские церкви, когда усилилась терпимость ко всем христианским конфессиям, с одной стороны, резко возросло число новых сект, а с другой, довольно много американцев вовсе отпало от религии. Считают, что к началу 19 века лишь один из пяти американцев принадлежал к определенной церкви или секте. Это встревожило не только религиозных лидеров, но и политиков, ибо подобная ситуация стала не только вызовом силе религиозного убеждения, но и угрозой стабильности республики. Безбожник – это не только грешник, но и потенциальный повстанец. Вот почему в 90-е годы 18 века началось второе «Великое Пробуждение», в котором объединившиеся протестантские группы продвигали новую волну евангелизации, активно создавая религиозные ассоциации на местах в дополнение к своему испытанному оружию – странствующим проповедникам.

Стихийный взлет ассоциаций и благотворительности при отсутствии, особенно в штатах, поддерживающего их правового регулирования, привел к ряду острых политических конфликтов и пристрастных разбирательств. Они завершились знаменательными решениями Верховного суда США, сыгравшими важную роль в дальнейшем становлении американской филантропии. Ее историки придают особое значение решениям Верховного суда по делу Дартмутского колледжа и о завещании Стивена Жирара.

***

Дартмутский колледж (Dartmouth College, Hanover, NH) был создан в 1769 году на основе королевской хартии и на пожертвование британского графа Дартмута. Со времени своего основания колледж считал себя независимой конгрегацией, что отражало условия штата Нью-Гемпшир, одного из самых толерантных в Америке. В 1816 году вновь избранный губернатор, сторонник усиления власти штата, сделал колледж публичным, назначив свой опекунский совет вместо ранее избранных конгрегацией опекунов. Верховный суд штата поддержал губернатора, ссылаясь на то, что корпорации, созданные по закону властей, пусть и британских, должны оставаться под их юрисдикцией.