Филогенез. Панихида
Шрифт:
— Так что же, выходит, у вас всего по два?
Десвендапур вспомнил подходящий человеческий жест и кивнул.
— Мало того, что такое устройство гораздо эстетичнее, благодаря ему мы к тому же более живучи. Транкс может потерять любой важный орган, зная, что у него всегда остается в запасе еще один. Людям подобная роскошь недоступна. Должно быть, вы всю жизнь маетесь страхом, что какой-нибудь орган внезапно откажет.
Чило в задумчивости направился в лес. Десвендапур шагал за ним, чуть позади.
— Если у вас всего по два,
— Иметь запасное сердце важнее, чем большое сердце! — отпарировал Дес.
Они шли и шли, споря о том, чья физиология удачнее, пока ход мыслей Чило не прервали нарастающие сомнения.
— Послушай-ка, для повара, а тем более для помощника повара, или кто ты там есть, ты слишком уж много знаешь о людях!
Двуногий не мог понять рефлекторных жестов Десвендапура, однако поэт на всякий случай постарался их скрыть.
— Все, кого направили в данную экспедицию, очень хорошо подготовлены.
— Угу, ты уже говорил.
Однако Чило все же грызли сомнения. Он пристально разглядывал жука. Возможно, жесты инопланетянина могли бы порассказать ему о многом, но, увы, Монтойя в них не разбирался. Сложные движения рук и головы транкса для него имели не больше смысла, чем замысловатые ужимки обезьян на ветках. Пожалуй, даже еще меньше: обезьяны все-таки приходились ему дальними родственниками, и их жесты Чило худо-бедно мог понять, а вот жесты инопланетного жука — нет.
Транкс находился в более выгодном положении: его специально готовили к контакту с людьми. А Чило Монтойя не знал о шестиногих инопланетянах практически ничего. Однако он быстро учился. Уж что-что, а учиться он умел!
— А еще,— добавил его спутник в качестве последнего аргумента,— ты премерзко воняешь!
— Теперь я понимаю, почему тебя направили на кухню, а не в дипломатический корпус.
Однако на последнее замечание транкса возразить было действительно нечего. Десвендапур по-прежнему оставлял за собой пышный шлейф изменчивых цветочных ароматов, тогда как Чило продирался через кусты, чумазый и потный, воняя едкими выделениями, свойственными млекопитающим.
Что же до внешности, землянин был вынужден признать, что чем дольше он смотрел на жука, тем менее чуждым и более приятным глазу казалось это существо. Инопланетянин был воистину достоин восхищения: плавные, текучие движения многочисленных ног, блеск сине-зеленого панциря, менявшего оттенки от малахитового до сапфирового; чуть слышный шелест усиков; выпуклые золотистые фасетчатые глаза, отбрасывающие солнечные зайчики. Нельзя сказать, что он выглядел столь же привлекательным, как какая-нибудь танцовщица из Рио или Панамы, однако и желания растоптать его у Чило больше не возникало.
Монтойя влегком шоке осознал даже, что транкс внешне не так уж отличается от своих
«Да нет,— подумал Чило,— казались бы, если бы по-прежнему норовили сожрать все подряд, оставив человека без крыши над головой. Этот тип не жук,— повторял он себе.— И не паук. А представитель недавно обнаруженной расы инопланетян, наделенный разумом».
И Чило отчасти сумел убедить себя в правдивости таких рассуждений — но лишь отчасти. Все-таки справиться с древними, атавистическими предрассудками было не так-то просто. Честно говоря, с закрытыми глазами думать о транксе как о равном себе разумном существе, а не о жуке, которого следовало бы затоптать, было гораздо проще. Однако в джунглях с закрытыми глазами не походишь. Живо расквасишь нос.
Ладно, оскорбления оскорблениями, а все-таки интересно, что о нем думает инопланетянин на самом деле?
Глава шестнадцатая
При дворе императора Мууниинаа III все, от роботов, усеянных драгоценными камнями, и безмолвных электронных слуг до роскошной меблировки, устраивалось с тем расчетом, чтобы подавлять и внушать благоговение. Вся обстановка тронного зала, однако, отличалась не только пышностью, но и функциональностью, что отражало склад ума, свойственный а-аннам. А-анны обожают церемонии, но с условием, чтобы церемонии не мешали продуктивной работе. Это относится ко всем слоям общества, начиная с самого скромного поста наблюдения за состоянием песка и кончая высшими уровнями правительства.
Конечно, император обладал абсолютной властью лишь в глубокой древности. Сейчас то была выборная должность, точно так же, как должности лордов, баронов и низшей знати, правившей под руководством высших. А-анны попросту не могли расстаться с традициями — и потому приспособили их к современности, когда империя раскинулась на множество звезд и планет. Названия должностей напоминали об истории и древней системе правления, но на самом деле имели не больше отношения к феодализму, чем программирование суперсовременных мощных квантовых компьютеров, управляющих перемещением кораблей в плюс-пространстве.
И потому, хотя лорд Гуудра Ап и барон Кеекиль ИН были облачены в церемониальные одеяния высших чиновников, в их одеждах, щедро украшенных драгоценными камнями, имелись индивидуальные защитные экраны и средства коммуникации, позволявшие постоянно поддерживать связь как с непосредственными подчиненными, так и с далекими избирателями. Оба а-анна склонили головы и опустили хвосты, провожая императора, который удалился из зала разбираться с горой скучнейших официальных бумаг; потом обменялись взглядами, означающими, что им нужно побеседовать друг с другом.