Философия мастера игры, или Как заставить жизнь играть по правилам

Норбеков Мирзакарим Санакулович

 

Все это – лишь игра. Но я четко знал даже тогда, что воображать себя, например, злодеем – не хочу. В фильме «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго» есть роскошная песня Владимира Высоцкого:

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от детских своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.

Липли волосы нам

на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз.
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь мы, не знавшие войн,
За воинственный крик принимавшие вой,
Тайну слова, приказ, положенье границ,
Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов,
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.

И злодея слезам не давали остыть,
И пpекpаснейших дам обещали любить.
И друзей успокоив, и ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя.

Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий бег у забав, столько поля вокруг.
Постараться ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев еще теплым мечом,
И доспехи надев, что почем, что почем?!
Испытай, кто ты – трус иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя.

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,
По оскалу забрал – это смерти оскал,
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
И всегда позади воронье и гробы.

Если путь пpоpубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа, наблюдал свысока,
И в борьбу не вступил с подлецом, палачом,
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.

Хотелось быть смелым и благородным. Безупречным. Совершенным. С возрастом я понял, что у меня было счастливое детство, я ведь действительно учился играть только положительных героев.

Идеализация? Несомненно. К тому же при полном отсутствии жизненного опыта. Найти в игре в мушкетеров исполнителя на роль Рошфора в пятом классе – невозможно! Он же плохой, бесчестный, он обижает, а дайте мне сыграть д'Артаньяна, который всем плохим парням накостыляет по шее! Других мотивов вообще не существовало в сознании: либо предатель, либо честный герой. Где нам было думать о ролях, масках и собственной выгоде.

С возрастом стало увлекательнее. Появилось такое модное направление, как романтизация зла. Это когда преступник обладает бесконечным обаянием, которое притягивает, манит и подчас кружит голову. Наивные девчачьи восторги, когда злодей цедит сквозь зубы колкости, грубоват и брутален. Похоже, многие девушки готовы бросить к ногам злодея честь. Нет бы, как вышеупомянутая Маша Петрова, беречь ее

для магната. Потому что с возрастом снова меняются приоритеты.

Это как в анекдоте.

Дамочка с третьего этажа выглядывает и видит: по улице идет какой-то мужчина. Дамочка так кокетливо ему и говорит:

– Мужчина, мужчина, я вас боюсь!

– Почему? – недоумевает удивленный прохожий.

– А вы меня сейчас изнасилуете.

Хохот:

– Интересно, как это? Я мимо иду, а вы на третьем этаже.

– А я к вам сейчас спущусь, – щебечет дамочка.

Мы уходим от себя? Скорее, хотим посмотреть на себя в кривое зеркало. Я утром бреюсь, чищу зубы, надеваю галстук, шарф, пальто. Толкаю кого-то в метро. А этот кто—то кричит мне в спину: «А еще шляпу надел!». Шляпу я не ношу, но понимаю, что крикнувший имеет в виду имидж интеллигентного хама, который носит очки и шляпу. Образ сам по себе может измениться, стоит не надеть шляпу – и я уже понимаю, что внутренне стал другим, а чей-то окрик – это не более, чем окрик, и мне до него нет дела. Главное ведь – не кто и как кричит, а мое отношение к тому, как я себя чувствую в момент этого замечания о шляпе.

А может быть, это действительно философия «человека играющего»? Стремительно скользя сквозь толпу, просто знать, что ты можешь быть разным, изменчивым, потрясающим, творцом, удачливым, умным и нужным? Демонстрируя себя настоящего, но при этом понимая, что относятся люди к нам как к привычному стереотипу, маске, игрушке, кукле. И мы только тогда сможем добиться иного взгляда, когда научимся избавляться от тех особенностей, которые свойственны маске, надетой на нас другими.

Давайте возьмем для примера какой-нибудь стереотип. Вас когда-нибудь называли хорошим человеком? Может быть, даже часто? Именно таким вас считают ваши многочисленные друзья и приятели? Извините, но, на мой взгляд, стереотип «хороший человек» похож на выстрел в висок.

Хороший? Да, я дивный парень! Я классный! Я умный! Я добрый! У меня дома коллекция морских свинок! У меня сын отличник!

«А, хороший человек…», – тянете сквозь зубы и мрачно замолкаете, думая о чем-то своем.

А вот человек, способный принимать жизнь и общение, как игровой процесс, никогда не сдастся. Он продемонстрирует свою коллекцию свинок. Покажет всем своего сына-отличника. А в довершении всего пройдется на руках, потому что нет на свет ничего страшнее, чем заурядность.

Я однажды получил такую характеристику. Назвали меня «хорошим человеком», а я в ответ:

– Знаете, я зоофил.

Глаза вытаращила. Я поясняю:

– Люблю, знаете, с попугайчиками целоваться, а еще мне нравится, когда они меня за соски пощипывают.

Вам рассказать о силе эффекта? Подозреваю, что вы сами догадываетесь. Но больше никто не посмел меня наградить стереотипным знаком человеческого качества. Мне никогда не нравилась психология ОТК. Я годен лишь тогда, когда сам готов сообщить об этом – прежде всего, самому себе. Мне никогда не нравилось, что фраза «а еще шляпу надел» – может полететь мне в спину только потому, что я играю соло, а не массовку.